Театральная компания ЗМ

Премия «Золотая Маска» 2017г. – Специальная Премия Жюри драматического театра и театра кукол Номинации на Премию - «Лучший спектакль в драме, малая форма», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая работа художника», «Лучшая работа художника по свету», «Лучшая мужская роль» (Игорь Волков, Виталий Коваленко)
Опыт реинкарнации в двух частях

В спектакле использованы тексты из пьесы А.П. Чехова «Три сестры»

Сценарий, режиссура, cвет: Андрий Жолдак
Художники: Андрий Жолдак, Даниэль Жолдак
Костюмы, видео: Даниэль Жолдак
Звуковое и музыкальное оформление: Сергей Патраманский
Ассистент художника по свету: Дмитрий Песоцкий
Ассистент по техническим вопросам: Алексей Образцов
Ассистент режиссера: Юлия Прохорова

Артисты: Елена Вожакина, Олеся Соколова, Елена Калинина, Степан Балакшин, Виталий Коваленко, Игорь Волков, Иван Ефремов, Александр Шинкарев, Семен Сытник, Василиса Алексеева, Оксана Обухович, Маргарита Аброськина

Продолжительность 4 ч. 20 мин.

Age category 18+
Проблема современного театра, как европейского, так и российского – поиск нового языка, понятного и близкого человеку, который живет в XXI веке. Я иногда говорю актерам: «Вы молоды, но вы не современны». Что такое быть современным? Улавливать нерв времени, его дух. Мы исчезаем с каждым днем, мы все умрем. Но останется искусство. И по нему люди будут судить о том, как мы жили и что мы чувствовали. Я не знаю, как зрители воспримут спектакль. В спектакле много чего зашифровано. Я люблю шифровать. Искусство для того и создается, чтобы шифровать. Потому что все остальное в жизни просто. Приходишь, например, в магазин, там написано: «Молоко». Это молоко и есть, никакой тайны. Почему я перенес действие спектакля в 4015 год? Потому что это время моей реинкарнации. Я умру в этом веке, потом очень долго буду камнем в Монголии, у реки. И только в 41-м веке моя душа вновь вселится в живое существо.
None
То, что Жолдак сделал в Александринском театре, – никакие не отвлеченные стыдливые фантазии «по мотивам» пьесы, а своевольные, даже бесстыдные, но все-таки «Три сестры». Конечно, Жолдак вторгается в текст, отсекая ненужное ему и добавляя свое, перепрыгивает и режет сцены по живому, пересматривая значение персонажей. Он то заглядывает за текст, то вспарывает его, доставая и развивая мотивы, которые испугают любого, кому «Три сестры» Чехова по-прежнему милы как ностальгическая элегия. Жолдак видит сегодня эту пьесу как фрейдистскую трагикомедию.
None
Слова и мотивы чеховской пьесы являются у Жолдака именно по ту сторону.
По ту сторону жизни и смерти, но и по ту сторону таинственной пульсации чеховского текста, чей сдержанный лаконизм точно в капсуле удерживает перенасыщенное вещество смыслов.
Насилие и глубокая поэтическая пульсация – между ними, собственно, и располагается этот чувственный, волнующий опыт, в котором мы все становимся частью воображаемого «Соляриса», частью той межпланетной станции, которая, бесконечно несясь в будущее, заряжена памятью как взрывчаткой.
Страшный родовой спазм, месть рока нагоняет сестер, которые летят с криками подстреленных чаек туда, где по величественному партеру с зачехленными креслами ползут проекции леса, где ходит мама и кличет: «Домой!». Возвращение домой оказывается короткими расстрельными выстрелами.
Память нагоняет нас и делает невозможным побег даже в 4015 год. Жолдак со своими восхитительными актерами создает ритуал исцеления глубочайших травм, вынимая их из герметичных капсул чеховского языка – чтобы они не накрыли нас водами небытия. И это не только семейные травмы, это травмы нашей коллективной, исторической памяти, которые все никак не удается выговорить до конца.

«Российская газета»





Режиссер Андрий Жолдак в своей версии «Трех сестер» посадил публику прямо на сцену Александринки, развернув их лицом к пустому чреву роскошного партера, покрытого белыми чехлами. Мы оказываемся буквально «по ту сторону занавеса», а слова и мотивы чеховской пьесы – по ту сторону жизни и смерти.

Память чеховских персонажей Жолдак обнулил, забросив их в 4015 год. Но фантастическая футурология не сработала: собранная из осколков и загруженная как попало память сестер образовала все тот же, хотя и несколько кривой, меланхолический сюжет. Такой формальный на чей-то взгляд трюк позволил Жолдаку заняться работой, которую никак не проделает над собой одержимое ре-сентиментом российское общество. Чем более интимные, невидимые стороны жизни Прозоровых он затрагивает, тем острее они касаются общего непогребенного прошлого.

Дикие и порой шокирующие образы создают в спектакле атмосферу насилия и меланхолической красоты. Не случайно в него вмонтированы кинообразы Тарковского и Триера. Мы становимся частью воображаемого «Соляриса», который, несясь в будущее, начинен памятью, как взрывчаткой.

Память нагоняет нас и делает невозможным побег. Жолдак с прекрасными актерами Александринки создает ритуал исцеления глубоких травм, вынимая их из герметичных капсул чеховского текста. И это не только семейные травмы, это травмы нашей коллективной, исторической памяти, которые все никак не удается проговорить.

Алена Карась




На странице использованы фотографии Катерины Кравцовой


Внимание! Нестандартная рассадка.

Зрительные ряды установлены на сцене.