Декорации и реквизит постановки минималистичны. Брикеты утеплителя, имитирующие охапки сена, работают в режиме трансформера. То расставляются в регулярном порядке, и по ним палкой лупит свирепый наставник молодежи в медресе. То собраные в круг, образуют дружеский кубрик с хулиганствами, драками и мирными чаепитиями шакирдов. Составленные в квадрат и накрытые белым, они превращаются в супружеский альков. Диагональ сцены, организованная тремя бревенчатыми столбами, скорее дизайнерски продолжает зрительный зал, нежели создает самодостаточную «картинку». Но в сценической пустоте внезапно возникают метафоры удушающего мирка школьной муштры, безрадостной семейной предсказуемости и бескрайности внешнего мира, в отчаянную бесприютность которого с колосников сыплет белый снег.
Не исключено, что такой же снег сыпал в 1920-е в Берлине, куда эмигрировал Исхаки, и где, не ведая того, он, возможно, пересекался с другим выдающимся писателем из России – Владимиром Набоковым. Есть чувство, Исхаки был его стихийным татарским двойником.

На странице использованы фотографии Фуата Гарифуллина