Театральная компания ЗМ

Номинации на Премию «Золотая Маска» 2012г. – «Лучший спектакль в драме, малая форма», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая женская роль» (Полина Агуреева)



Постановка и сценография: Виктор Рыжаков

Художник: Анастасия Бугаева

Художник по свету: Владислав Фролов

Видеовизуализация: Владимир Гусев

Хореограф: Олег Глушков

Автор музыкальной идеи: Полина Агуреева

Музыкальное оформление: Олег Синкин

Режиссер: Вера Камышникова



Артисты: Игорь Гордин, Полина Агуреева, Артем Цуканов, Яна Гладких, Евгения Дмитриева, Алексей Колубков



Продолжительность 1 ч. 40 мин.



Это спектакль не про цельных плакатных людей советского времени, а просто про людей. Душа – «неприличное животное», загнанное обстоятельствами в раковину изолированности. Тело всегда повторяет изгибы и нелепости души. Перекошенная реальность заставляет его согнуться, сжаться, а душа по-прежнему призывает очнуться, отдаться, осуществиться… И потому персонажи, подобно героям Шагала, преодолевают гравитацию земли, они способны оторваться и взлететь. «На разные беды – полжизни... А где же полгода, чтоб вверх?» (Володин).

Сколько нужно преодолеть, чтобы, покрывшись коростой и штампами своего существования, взлететь. И вернуться к самим себе через простоту и ясность любви. И это уже миф, который всегда преодолевает земное притяжение и существует по законам «вечного возвращения». Миф всегда прорастает в человеке новыми смыслами. И спектакль ищет новый язык, чтобы этот миф воплотился в театре, о котором говорил Володин: «Театр – это трубить во все трубы души».

Виктор Рыжаков



Виктор Рыжаков решил доказать, что Володин, во всяком случае, самая знаменитая его пьеса больше, чем свидетельство о людях ушедшей эпохи, что это поэтический текст на все времена, дающий простор для фантазий условного театра. Вот как Чехов: можно ставить Антона Павловича с оглядкой на время создания пьесы, а можно – и так даже гораздо интереснее получается – без оглядки на него.

Спектакль «Мастерской Петра Фоменко» сделан как остроумный аттракцион. «Пять вечеров» играются на почти пустой сцене. Декорацией для них служит фанерная арка, которая может двигаться по квадратной накладной сцене, а та, в свою очередь, тоже легко вращается относительно театрального пола. Если что-то очень нужно, то это что-то рисует видеопроекция прямо на стене и дверях. Но для поддержания зрительского интереса ничего особенного и не нужно, потому что не только сценическая конструкция, но и люди находятся в почти непрерывном движении.

Движения чаще всего тоже небытовые, причудливые – герои то и дело принимают неудобные, но забавные позы, бегают вокруг арки или залезают на нее, а то и «вываливаются» из-за нее, точно картонные силуэты. С текстом пьесы проделано примерно то же самое, что и с людьми, – он то бежит, превращаясь в скороговорку, то зависает паузой после какой-нибудь реплики.
Психологические подтексты оказываются стерты, диалоги лишаются связности, физические действия комически противоречат словам, а сами герои начинают напоминать изумительно смастеренных кукол. Иногда кажется, что играют не Володина, а какую-нибудь «Лысую певицу» Ионеско – что же, расцвет абсурдистской драматургии в Европе действительно пришелся примерно на то же время.

газета «Коммерсант»




Спектакль начинается с потрясающей по своей простоте и силе сцены. С приходом Ильина этот кукольный дом начинает трещать по швам. Бумага на стене трескается и рвется, а за условной дверью обнаруживается дверь настоящая, про которую, видимо, давно старались забыть и не надеялись, что та когда-нибудь откроется. Тамара руками пытается остановить расползающиеся трещины, спасти свою тщательно нарисованную видимость жизни, но через секунду она уже свисает клочьями, а в открывшемся дверном проеме появляется не только ожившее воспоминание о любви, но и угрожающая черная пустота за его спиной.

Понятно, что актеры играют тут не бытовым способом. Текст Володина они произносят скороговоркой или нараспев, заботясь не о психологической достоверности, а о ритме и музыкальности каждой фразы. А их движения порой напоминают причудливый танец. Чем дальше актеры уходят от бытового правдоподобия и слащавой сентиментальности, чем смелее рушат стереотипы и пускаются в свободную игру, тем сильнее резонирует зрительный зал, сочувствуя этим корявым и непутевым героям.

Новая стилистика пошла на пользу и самой драме Володина. Освободившись от примет времени, висевших на ней тяжелыми якорями, пьеса взлетела. И оказалось, что история о людях, которые пытаются подменить жизнь ее иллюзией, боятся быть самими собой и, только отважившись на любовь, понимают, в какой пустоте жили все эти годы, и сегодня может звучать актуально.

интернет-портал «OpenSpace.ru»