Пресса

Театральных премий в России много, но по значению и авторитету в профессиональной среде у «Маски» нет конкурентов. Залог такого веса понятен и прост: «Маска» не просто выбирает лучшие спектакли, режиссеров, актеров и прочих – она неизменно нацелена на поддержку новых художественных тенденций. Поэтому шорт-лист высшей российской театральной премии – это не доска почета, а расписание на завтра.



Если начать с местечковой горячностью разыскивать в свежем номинационном списке драматического департамента «Золотой маски» петербургские спектакли, то не избежать разочарования. Город наш в этот раз представлен довольно скудно – всего двумя постановками в разделе «Спектакль большой формы». Другое дело, что постановки эти отнюдь не гладенькие и сладенькие Молчалины, способные услужить всем и каждому, а взъерошенные Чацкие, чье «дурное поведение» у части петербургского бомонда вызывает изжогу. «Ксению. Историю любви» Александринского театра в чем только не упрекали: преимущественно в двух вещах – пропаганде религии и глумлении над религией. Что тут скажешь? Только позавидуешь режиссеру Валерию Фокину, который так хорошо сочетает приятное с полезным. По поводу «Месяца в деревне» БДТ ожесточенных дискуссий в городе не вели, зато внутри самого театра у этой работы довольно много недоброжелателей. И верно: таких шалостей БДТ не позволял себе со времен Товстоногова. В тех самых местах, в которых в легендарном спектакле Анатолия Эфроса по этой же пьесе Тургенева звучала 40-я симфония Моцарта, в новом спектакле Анатолия Праудина, натурально, звучит песня «Жил-был у бабушки серенький козлик». Еще на сцену выезжает трактор, а слуга делает горничным скабрезные намеки электродрелью – непорядок. Оба спектакля показательно «прокатила» чудаковатая петербургская премия «Золотой софит», даже не номинировав их – ни как потенциально лучшие, ни за режиссуру. Зато «Маска» не так эксцентрична и, пожалуй, действительно выбрала достойнейших: так что если говорить не о числе, а об уменье, то Петербургу стыдиться нечего.

«Ксения» – неожиданный для худрука Александринки Валерия Фокина (номинация за лучшую работу режиссера) спектакль. Пьеса современного драматурга Вадима Леванова о святой блаженной Ксении Петербургской стала поводом для довольно радикального эксперимента. Фокин нащупывает современный коррелят житийного жанра, – сегодняшним языком говоря, жанра масскультового: и спектакль по внешнему сценическому рисунку похож то на ожившие клейма иконы, а то на иконки интернет-страницы. Режиссер Фокин – патентованный театральный автор, – заговорив о сакральном, спускается с неуместных котурнов творца. Он здесь бесстрастный хроникер, пытающийся выпростать историю святой из мусора безбожной современности, грохочущей песнями Димы Билана; спектакль намеренно эклектичен и обрывочен – тут оживают байки, анекдоты, смутные предания, откровения и фантомы народной религиозности. А правда это али нет, божественные промыслы али дьявольские соблазны – режиссер судить не желает. Он предоставляет судить протагонистке – и делать это словно бы спонтанно, в реальном времени, здесь и сейчас. Играющая Ксению Янина Лакоба (номинация за лучшую женскую роль) – олицетворенная «маленькая вера»: субтильная, как ребенок, напряженная, словно натянутая тетива, она проводит весь спектакль на авансцене. Запертая между зрительным залом и фантомной реальностью сценического действа. Сверлящая зрителей пламенным взором – то гневным, то ласковым, а то и взыскующим помощи. Эта роль ничем не напомнит о «системе Станиславского», скорее – о театре жестокости Арто (недаром один из прозрачных прототипов пластического рисунка Ксении – сподвижница Арто Мария Фальконетти в роли Жанны д'Арк). Лакоба играет любовь и веру как мучительное преодоление, постоянный духовный бой с мороком и соблазном, как крик маленького человека, вознесенный к небу. Суровый минимализм декораций Александра Боровского (номинация за лучшую работу художника) – глухие стены двора-колодца, абрис колокольни, заполненный водой ручей-канавка, – лишь подчеркивает головокружительную эмоциональную акробатику героини Лакобы, силящейся вырваться из этой величавой каменной клетки.

Если в благожелательном приеме «масочной» аудиторией александринской «Ксении. Истории любви» автор настоящих строк не сомневается, то насчет «Месяца в деревне» БДТ питает суеверные страхи. Спектакли Анатолия Праудина (номинация за лучшую работу режиссера) в Москве проходят почему-то из рук вон плохо – это какое-то проклятие. Впрочем, «Месяц» вполне может стать исключением из правила, ибо и для Праудина он является особенной работой. Получив наконец в распоряжение большую сцену, режиссер сделал спектакль совершенно «комедифрансезовского» формата, что для нынешнего российского театра, больше склонного подражать немцам, крайняя редкость. Холод безупречных статичных мизансцен, ровная и нехлопотливая декламация, сдержанность малокрасочных актерских оценок – время от времени взрываемые, как бомбочками, внезапными солеными репризами вроде феерического выхода помещика Большинцова (Андрей Шарков) в образе самого настоящего лесного Фавна. Режиссер придумывает для хрестоматийной пьесы и смелую, и одновременно простую концепцию: ставит о том, как взрослый мир в своих метаниях и одышливых бегах за счастьем ненароком калечит и растлевает входящих в жизнь молодых созданий. Трудно понять, почему не номинированы безупречный Василий Реутов (Ракитин) и Юлия Дейнега (Верочка) – ее ключевой монолог, выпаливаемый между заполошными прыжками (девочке хочется срочно подрасти), воистину незабываем. Зато на «Маску» за лучшую мужскую роль претендует Руслан Барабанов (Беляев), чей персонаж за три часа спектакля претерпевает печальную метаморфозу – из веселого простака, руссоистского «естественного человека», он обращается в неприятного скользкого хлыща с влажным взглядом. Александр Орлов (номинация за лучшую работу художника) помещает действие спектакля в пустынное безвременье: этот летний день в саду похож на заброшенный космос. Ирина Чередникова (номинация за лучшую работу художника по костюмам) смело сочетает исторические кринолины с современными пиджаками, а Владислав Власов (номинация за лучшую работу художника по свету) устраивает в финале шикарное солнечное затмение.

Конечно, за какие-то петербургские спектакли, не попавшие в шорт-лист «Маски», обидно. Прежде всего, жаль «Долгого путешествия в ночь» Льва Додина – отнюдь не худшей работы знаменитого мастера. Видимо, ежегодные вояжи МДТ за высшей театральной премией в Москве поднадоели – хотя момент для разрядки выбран не самый удачный; лучше бы они в свое время пропустили куда менее совершенные «Бесплодные усилия любви». Примерно та же беда с Театром на Васильевском: в прошлом году Москва запомнила режиссера Анджея Бубеня по суетливому и аляповатому «Русскому варенью», а безупречный во вкусовом отношении (хотя и несколько старомодный по художественным средствам) спектакль «Даниэль Штайн, переводчик» ныне оказался отвергнут. Впрочем, разрядка коснулась и московских ньюсмейкеров – впервые за последние годы в списке номинантов отсутствует вездесущий режиссер Кирилл Серебренников.



От Москвы на звание лучшего спектакля на большой сцене выдвинуты три претендента: все – работы мэтров. Евгений Каменькович (номинация за лучшую работу режиссера), автор замечательного «Самого важного», ставшего самым важным и приятным впечатлением недавней ретроспективы «Маски» в Петербурге, верный и последовательный мастер «Мастерской Петра Фоменко», поставил ни много ни мало «Улисса» Джойса. Шестичасовой опус нравится далеко не всем, многие полагают, что в инсценировке Джойс потерял и философскую наполненность, и формальный литературный блеск. Впрочем, актерский блеск исполнительницы роли Молли Полины Кутеповой (номинация за лучшую женскую роль), пожалуй, может отчасти компенсировать даже такую серьезную утрату. Выдвинут и шекспировский спектакль «Троил и Крессида» знаменитого литовца Римаса Туминаса (номинация за лучшую работу режиссера) – его первая постановка в ранге худрука Театра Вахтангова, острая и желчная фантасмагория о мире, увязшем в сетях пороков, лицемерия и чистогана. Невольным конкурентом литовца Туминаса оказался латыш Алвис Херманис (номинация за лучшую работу режиссера и художника), более молодой мастер, ныне чрезвычайно популярный. Херманис тяготеет к соц-арту, и в его «Рассказах Шукшина», выпущенных в Театре наций, открытая и искренняя интонация мужицкой лирики Василия Макаровича оказалась надежно приправлена ретушью и глянцем. Впрочем, эмоционального воздействия спектакля это не снижает – к финалу зал рыдает вполне единодушно. Немалая заслуга тут принадлежит перевоплощающимся в разных шукшинских персонажей блестящим актерам Чулпан Хаматовой (номинация за лучшую женскую роль) и Евгению Миронову (номинация за лучшую мужскую роль). За оформление этого спектакля на «Маски» выдвинуты также Моника Пормале (номинация за лучшую работу художника) и Виктория Севрюкова (номинация за лучшую работу художника по костюмам).
Больше московских постановок поборется за звание лучшего спектакля на камерной сцене. Маг камерного пространства Юрий Погребничко (номинация за лучшую работу режиссера) выдвинут за спектакль «Ля эстрада», поставленный в его замечательном авторском театре «Около дома Станиславского». В основу легла пьеса «Мюзик-холл» современного (не так давно безвременно усопшего) французского драматурга Жана-Люка Лагарса, бунтовщика и сотрясателя устоев. Мудрый Погребничко устои не трясет, прослаивает текст Лагарса чеховскими цитатами и ставит грустную элегию из жизни провинциальных актеров, чья национальная принадлежность уже и не важна. Супруга и муза Погребничко Лилия Загорская (номинация за лучшую женскую роль) получила в «Ля эстраде» солирующую партию. Многолетний соратник Погребничко, специалист по актерской системе Мейерхольда Алексей Левинский (номинация за лучшую работу режиссера) на этот раз оказался соперником худрука театра «Около». Левинский продолжил работу над текстами Сухово-Кобылина на малой сцене Театра им. Ермоловой. «Свадьба Кречинского» в его постановке предельно купирована, инфернальная жуть пьесы выставлена на первый план. Действие происходит в тюремной камере, где мертвые расхаживают наравне с живыми под аккомпанемент блатных песен, исполняемых шансоньеткой за синтезатором. Дмитрий Павленко (номинация за лучшую мужскую роль) лепит своего Кречинского в резкой, выпуклой, механистической манере. «Студия театрального искусства» Сергея Женовача (номинация за лучшую работу режиссера) продолжает осваивать шедевры мировой литературы – на этот раз они коллективно прочитали и разыграли по ролям «Реку Потудань» Андрея Платонова; никого из актеров эксперты «Маски» здесь не выдвинули, зато отметили художников Александра Боровского (номинация за лучшую работу художника) и Дамира Исмагилова (номинация за лучшую работу художника по свету). За молодую генерацию московских режиссеров отвечает Константин Богомолов. На этот раз он действовал вопреки обыкновению и не стал переносить персонажей пьесы Вампилова «Старший сын» ни в Италию 1930-х, ни на современное Рублевское шоссе, а попытался подробно воссоздать колоритный позднесоветский быт. Герой Юрия Чурсина (номинация за лучшую мужскую роль) Бусыгин выглядит в спектакле пришельцем из дня сегодняшнего, осваивающим ушедшую натуру и проникающимся ею. Отмечен и исполнитель роли Сарафанова Сергей Сосновский (номинация за лучшую мужскую роль), сделавший своего героя желчным, некоммуникабельным и ершистым.
Пожалуй, экстраординарно обилие в шорт-листе нынешней «Маски» спектаклей из российской провинции. В разделе камерной формы награду оспаривают пермяки и екатеринбуржцы. «Калека с Инишмана» пермского театра «У моста» в постановке бессменного лидера театра Сергея Федотова (номинация за лучшую работу режиссера) продолжает работу этого коллектива над драматургией самого востребованного современного театрального автора – британца Мартина МакДонаха. Спектакль привозили в Петербург весной, и показалось, что он очень уступает предыдущим работам Федотова по МакДонаху: грубые, неточные образы, размазанная фабула, избыточная сентиментальность. Возможно, впрочем, в авторитарном федотовском театре спектакли растут и крепнут в процессе проката – проходя через сито вводов на роли, дисциплинарных взысканий и корректирующих репетиций: может статься, ныне «Калека» уже встал на обе ноги. А вот выдающийся артист Иван Маленьких (номинация за лучшую мужскую роль) достоин «Маски» вне зависимости от достоинств спектаклей, в которых он занят. Другой камерный претендент – «Трамвай ``Желание``» екатеринбургского «Коляда-театра». Отец-основатель театра Николай Коляда (номинация за лучшую работу режиссера) поставил знаменитую пьесу Теннесси Уильямса как социально-психологическую драму, как спектакль-предупреждение. Бланш в исполнении Ирины Ермоловой (номинация за лучшую женскую роль) – дива, напоминающая Марлен Дитрих, но смертельно усталая, надломленная, погибающая. Эротическое напряжение между ней и Ковальски (Олег Ягодин) лишь ложный ход, обманка. Он – фашист, циничный мясник, – для Бланш всего лишь палач.
Чрезвычайно отрадно появление в списке конкурентов «за большую форму» имени Бориса Павловича (номинация за лучшую работу режиссера), нашего земляка, ученика Геннадия Тростянецкого, честного, пытливого и независимого молодого режиссера, возглавляющего кировский театр «На Спасской». Его «Толстая тетрадь» – спектакль-эпопея, поставленный по роману венгерки Аготы Кристоф, своеобразный аналог петербургской «Жизни и судьбы» МДТ, безжалостное повествование об ужасах войны и тоталитаризма. Можно порадоваться и за 24-летнего Тимофея Кулябина (номинация за лучшую работу режиссера), про которого злые языки теперь реже будут говорить «сын директора новосибирского театра ``Красный факел``», а чаще – «режиссер-номинант ``Золотой маски``»: он и впрямь этого заслуживает – работает много и бесстрашно, не пугается таких «заколдованных» пьес с недоброй мистической аурой, каков шекспировский «Макбет». Правда, в примодненной трактовке Кулябина с минималистичной сценографией Олега Головко, пестрым саундтреком и танцами мужчин с оголенными торсами «Макбет» смотрится скорее как история инициации героя, его взросления и предательства им дворового пацанского братства. Зато хороший актер Константин Телегин (номинация за лучшую мужскую роль) в роли Макбета имеет возможность не только драться на мечах, но и по-гамлетовски рефлексировать.

Несколько анекдотично смотрится появление в «масочном» списке патентованного кичмейкера Игоря Селина (номинация за лучшую работу режиссера) за постановку «Горя от ума» в ярославском Театре драмы им. Волкова. Но со стороны «Маски» это, очевидно, жест поддержки новому директору театра Борису Мездричу, пытающемуся поднять «убитый» стационар. Читать ярославскую прессу о «Горе» отчаянно смешно: нафталиновый Волковский театр давно перестали посещать люди, интересующиеся искусством, а те, кто туда ходит, милы и наивны до колик. Их до глубины души потрясли Чацкий – Алексей Кузьмин (номинация за лучшую мужскую роль) в желтом пиджаке, Фамусов на спортивном тренажере и огламуренные Молчалин с Софией, стреляющие из бутафорских винтовок в зрительный зал. Ярославские газеты рапортуют: некоторым зрителям стало нехорошо с сердцем, из зала раздались жалобные крики. Ради того чтобы зрители Волковского театра в таких местах перестали жалобно вскрикивать, а начали зевать, можно стерпеть номинацию режиссера, от которого трудно ожидать сценического откровения. Тем паче мастера своего дела Александр Орлов (номинация за лучшую работу художника) и Глеб Фильштинский (номинация за лучшую работу художника по свету) устроили на ярославской сцене оформление бродвейского размаха. Ничего-ничего, в Волковский театр уже едет на постановку упомянутый Тимофей Кулябин.

Куда более рискованные для сердечников вещи представлены в номинации «Эксперимент», которая в этом году целиком принадлежит московской продукции (это, увы, симптоматично: ну что поделать, Москва и впрямь лидирует по экспериментаторской части). Завсегдатай «Маски» режиссер и художник Дмитрий Крымов выступает с визуально изощренным «Опусом №7» по мотивам биографии и творчества Шостаковича. Выдающаяся якутская актриса Степанида Борисова (номинация за лучшую женскую роль) в спектакле Федора Павлова-Андреевича «СтарухЫ» играет разных персонажей Хармса, прослаивая текст горловым пением. Француз Дидье Руиз поставил спектакль «Я думаю о вас» с обычными московскими пенсионерами, предоставив им рассказать о своей жизни со сцены. Настоящий бенефис случился на «Маске» у драматурга Павла Пряжко, чьи экспериментальные тексты являются предметом ожесточенной полемики. Некоторые называют их филигранной работой с современными языковыми средами, а некоторые – вульгарной профанацией. «Жизнь удалась» поставлена в «Театре.doc» Михаилом Угаровым, а «Третья смена» – в собственном «Театре имени Йозефа Бойса» Филиппом Григорьяном.




Довольно спорен список в разделе кукольного театра. Из представленного многообразия эксперты отобрали пензенского «Моего друга джинна», бурятский спектакль «Под вечным светом Кумалана» и работу масочного завсегдатая – московского театра «Тень» – «Эпос о Лиликане». Другие завсегдатаи, в том числе и петербургские, были в этом году отвергнуты бестрепетной рукой.