Театральная компания ЗМ
Лев Толстой

Живой труп

Александринский театр, Санкт-Петербург
Номинации на Премию «Золотая Маска» 2008г.- «Лучший спектакль в драме, большая форма», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая мужская роль»(Виталий Коваленко), «Лучшая женская роль»(Марина Игнатова)
Постановка: Валерий Фокин

Сценография и костюмы: Александр Боровский

Музыка: Леонид Десятников



Артисты: Сергей Паршин, Марина Игнатова, Мария Кузнецова, Янина Лакоба, Виталий Коваленко, Ольга Гильванова, Светлана Шейченко, Николай Мартон, Семен Сытник, Юлия Марченко, Михаил Долгинин, Игорь Волков, Алексей Девотченко, Сергей Еликов, Андрей Матюков, Аркадий Волгин, Александр Кудренко, Иван Паршин, Иосиф Кошелевич, Павел Юринов, Кирилл Меньщиков, Елена Гладкова, Ирина Лепешенкова, Рудольф Кульд, Валентин Захаров, Вадим Романов, Максим Солонарь, Георгий Яковлев, Инна Андреева, Елена Игнатьева, Варвара Маркевич, Илья Юршевич, Иван Петров, Игорь Заливалов, Роман Кочержевский



Продолжительность 2 ч. 5 мин.


В нашей перепутанной, перемешанной жизни, где всему есть место, проблема ухода, осознанного, сознательного выпадения из этого замкнутого круга особенно актуальна. Встречаются сегодня люди совершенно благополучные, которые, однако, бегут от жизненного комфорта именно потому, что не принимают лживого устройства общества в целом. Меня интересует такой Федя Протасов, который принимает решение не в состоянии очередного запоя, не в угаре, и не ради романтического драйва в цыганской среде, а в процессе долгих раздумий, решая внутреннюю душевную проблему. Мне кажется, в этой пьесе Толстой наиболее близок Достоевскому с его попыткой заглянуть вглубь героя, понять, чем он на самом деле живет. А, кроме того, возможно, что в "Живом трупе" Толстой режиссировал свой собственный уход. Он много думал о том, как уйти от этого мира и обрести другой, мир той свободы, которая не регулируется лживыми законами.
Валерий Фокин




«Московскую» пьесу Толстого режиссер решительно переселяет в Петербург, тем самым как будто бы продолжая свой «петербургский цикл», в который уже вошли «Двойник» и «Шинель». Мрачная, судебная история, основанная на «газетном» материале, то есть даже по стилю более подходящая перу Достоевского, чем Толстого. Вместо интерьеров Толстого, разрушающегося у него семейного быта, – лестничные площадки и «углы» Достоевского. Впрочем, «достоевщины» как раз полным-полно в истории Федора Протасова, а «газетность», то есть сиюминутность, почти что публицистическую злобу дня Фокин не то, что не прячет, – напротив, она-то его и волнует.
«Независимая газета»





Фокин не изменил время, новые слова Толстому не приписал, разве что от ритмов нынешних не отказался – уложился в два часа без антракта. Еще переселил героев из Москвы в Петербург и убрал цыган – вот и весь радикализм. А история при этом вышла современная, будто в руках у режиссера оказалась никому не знакомая новая драма, за которой не тянется шлейф традиций и готовых штампов. Сценограф Александр Боровский выстроил на сцене массивный петербургский дом с витыми ажурными перилами, лестницами и лифтом. Все действие там и происходит – на лестничных переходах и площадках. Люди встречаются, договариваются о чем-то, объясняются в любви, страдают и плачут, радуются и отдыхают – на юру, на ветру, на лестнице. Согласитесь, странно, ненормально и как-то неестественно. Того и добивались. От такой вот жизни и бежит толстовский Федя Протасов.
журнал «Итоги»