Театральная компания ЗМ

Имаго-ловушка

Театр «Провинциальные танцы», Екатеринбург
Премия «Золотая Маска» 2018 г. – «Лучший спектакль в современном танце» Номинации на Премию «Золотая Маска» 2018 г. – «Лучшая работа балетмейстера/хореографа»
Хореограф: Татьяна Баганова
Художники: Вера Соколова, Ярослав Францев
Музыкальное оформление: Валерий Васюков
Художник по свету: Максим Сергачев

Артисты: Ксения Каплун, Антон Лавров, Михаил Лескин, Алексей Слуцкий, Анастасия Соколова, Александра Столярова, Евгения Турушкина, Антон Шмаков

Продолжительность 1 ч.
Возрастная категория 16+ (14+)
Отправной точкой для создания спектакля послужили басни Эзопа, Лафонтена и Крылова «Стрекоза и муравей» («Муравей и майский жук», «Муравей и цикада»). Часто имаго определяют как «бессознательное представление», однако это не столько образ, сколько выработанная воображением схема, устойчивый стереотип восприятия субъектом другого человека. Таким образом, имаго может объективироваться не только в образах, но также и в чувствах и поступках. Кроме того, имаго не следует понимать как отображение реальности, хотя бы и искаженное. Стрекоза – хорошо летающее хищное насекомое. Крупное, с подвижной головой, большими глазами, четырьмя прозрачными крыльями с густой сетью жилок и удлиненным стройным брюшком. В России стрекозы широко распространены по всей территории страны. Отдельный муравей – маленькое суетливое насекомое, в действиях которого часто трудно найти какую-либо логику и цель, но он хорошо адаптируется к циклическим изменениям окружающей среды и к ее случайным возмущениям.
театр «Провинциальные танцы»
Конфликт насекомых – повод поговорить о способности не отторгнуть, понять, а иногда и принять чужой мир. И как водится, в эту большую тему художник вписывает свою личную – тему отношений артиста и «обычного человека». У артиста (он же стрекоза, он же иной) трепетное тело, способность взмывать к небесам на высоких поддержках и падать навзничь от собственной слабости или чужой жестокости. У окружающих, «обыкновенных», крепкие поддержки, прямота движений, физически емкие па. Действие навинчивается, пока, наконец, твердо стоящие на земле муравьи – обычные люди – не обрастают техническими конечностями в духе Кафки, и тогда уже их руки-гофры и ноги-трубы участвуют в танце как нормальное продолжение тел. Избегая прямолинейности по традиционным режиссерским канонам, хореограф-постановщик все же четко прописывает завязку, развитие событий и финал. После него остается веское послание, переданное мышечной силой и связками тел: готовы ли мы видеть объективную реальность, где все мы – разные? Готовы ли эту объективную реальность ощущать собственным мозгом, а не верить всему, что нам навязывают?
«Российская газета»
Первоначально у спектакля, поставленного Татьяной Багановой для своей труппы после трехлетней паузы, не было названия – его должны были придумать зрители. Зато налицо была жесткая просчитанная композиция. Дуэты четырех пар развернуты на фоне индустриально-ландшафтной установки, в минималистской звуковой среде (повторяющиеся однотонные созвучия, шумы, шорохи, звук падающих капель), которая лишь раз взрывается стебным включением шлягера Нины Бродской, торжествующе вопрошающей «Хочешь я в глаза, взгляну в твои глаза?». Взаимодействие между девушками в платьицах, как у балетных нимф, и верзилами в черных рубашках и трусах настороженно-недоверчивые. У танцовщиц хореограф подчеркивает женственность, проступающую даже через насекомью пластику, а у парней – раскрепощенную безусильность движений, агрессию жеста и общую уязвимость: в натянутых на нос кислородных масочках они выглядят и отпугивающе, и трогательно. Оба режима действия – отчужденно-статичный и демократично-разудалый – «провинциалы» отрабатывают одинаково качественно.

Сергей Конаев

На странице использованы фотографии Дарьи Поповой, Татьяны Кошутиной и Глеба Махнева