Великий пожар

«Эту тьму нельзя описать словами…». В спектакле-концерте «Великий пожар» текст современного немецкого драматурга Роланда Шиммельпфеннига вступает в сложные, лишенные монотонности отношения с музыкальными пассажами. За роялем – Петр Лаул, в его исполнении звучат Бах, Бетховен, Брамс, Шуберт. На сцене – Мария Лопатина: хрупкий Пьеро с изломанной пластикой в золотом жабо. Нежный голос плетет вязь пасторальных кружев о двух семьях, разделенных рекой. Но идиллия длится недолго: доброе соседство не выдерживает нищеты, природные катаклизмы и человеческая нетерпимость отражаются друг в друге, как берега в водах реки. Пустое пространство, освещенное лишь стойками с разноцветными галогеновыми лампами, выглядит и карнавально, и зловеще: на словах о мессе веселые огоньки вдруг заставят зрителей потупить взгляды. Пьеса написана поэтически и без разделения на реплики персонажей, и режиссер Олег Еремин выстроил звучание слов на сцене симфонически, в синкопированном ритме. Актриса виртуозно существует в вычурном и экстравагантном сценическом рисунке, где экспрессия танца неожиданно оборвет мелодичное звучание голоса, когда тьму уже нельзя будет описать словами.

Зритель охвачен «великим пожаром», который вызван в нем не силой показанных эмоций и переживаний – скорее их отсутствием, но самим фактом появления исполнителя на сцене, его безупречным мастерством. В спектакле-концерте «Великий пожар» режиссер Олег Еремин использует прием: стоя весь спектакль посреди пустой сцены, актриса Мария Лопатина произносит длинный текст один на один со зрителем – даже не пытаясь менять маски и роли. Роль актрисы – играть актрису, которая исполняет текст «Великого пожара». Образ актрисы отсылает к эпохе немецкого кабаре: блестящая блуза с воротником-жабо, безупречная фигура, обтягивающие черные брюки, черные туфли на высоких шпильках. Это эстетизированный образ конферансье и образ актрисы эпического театра, которая приветствовала всех в начале спектакля от своего лица. Только в интермедиях прорывается ее пластика – экспрессивная, ломаная – как единственно возможная эмоциональная реакция на повествование. В ней – «великий пожар», прорывающийся через внешнюю немецкую сдержанность, уводящий действие от психологизма в надличностный план, план чистого искусства и чистого мастерства.

На странице использованы фотографии Яны Пирожок

После показа состоится обсуждение спектакля