Первый субботник

Сцена представляет собой большой павильон, выстроенный в виде кабинета номенклатурного работника прошлого. Из старой радиолы звучат приглушённые голоса Наркомов. На стол тускло светит обтянутая зеленым сукном советская лампа. Сквозь окно на серую стену падает мягкий лунный свет. Совсем рядом стоит кабинетное фортепиано. Одетый в черное выходит пианист. Он раскладывает ноты. Звучит Бах… 
Дверь приоткрывается, и появляется он. 
Он будет делать правильное. 
Как и полагается. 
Как и следует быть.

Деконструкция литературного текста, построенного на приемах ложного пафоса и его намеренного резкого снижения за счет вторжения низменно-физиологической реальности, заключена тут в рамку такой же деконструкции авторов спектакля по отношению к театральной школе. И та, и другая линия развиваются постепенно, доходя до квинтэссенции абсурда. В эпизоде «Кисет» герой Владимира Антипова читает монолог, начиная его как старательный ученик, прилежно освоивший сценическую речь, убыстряя темп и доходя не просто до скороговорки, но до безумного потока сознания. При этом текст он читает с монитора, стоящего перед ним на уровне первого ряда зрительного зала: актер транслирует чужую речь, на наших глазах сливаясь с ней, достоверно передавая ощущение шизоидного характера происходящего, но так же быстро он из него выходит, обнаруживая под кажущимся правдоподобием чувствования не просто актерский тренаж, но заученные штампы.