Наша постановка не следует сценарию Карла Орфа в точности. Мы начинаем первый акт с того, что люди убили Бога. Во втором акте они Бога поминают – постепенно приходят к осознанию того, что натворили, поэтому в перформансе много элементов разных народных ритуалов, связанных с культами предков. Орф строит мост между веками – в его мистерии есть античные прорицательницы и раннехристианские монахи. Мы продолжаем этот мост – конец света происходит здесь и сейчас, в тот момент, когда разыгрывается наша мистерия. Вот три точки во времени, между которыми ведется вечный разговор о Боге и с Богом. Сивиллы дают черно-белую картину мира, в ней есть праведники и есть грешники, которых Бог покарает. Анахореты вводят важнейшие христианские понятия: исповедь и покаяние. Прощен будет всякий, кто об этом искренне попросит, – это основной посыл оперы, на мой взгляд. Конец света происходит с нами постоянно, и акт прощения – ключевой момент в жизни каждого: каждый раз, когда мы просим прощения у других или прощаем сами себя, внутри нас наступает маленький рай.
Анна Гусева
Музыкальный чертеж мистерии Орфа увеличен авторскими вставками. Оркестровому решению предложен дантовский ландшафт с провалами в хтонь (за урчащий Тартар отвечает электроника), ангелическими взмываниями (византийские песнопения), диковинными красками индонезийских, кубинских, ближневосточных ударных, а под конец – сакральным «колоколом» в виде многократных ударов по резонирующей доске-семантрону (Петр Главатских). Музыкальное время Орфа, раздвинутое Курентзисом в обе стороны – и в этническую древность, и в космическую будущность – проложило путь ошеломительному действу c участием двадцати солистов, поющих в любых положениях, хора musicAeterna и волшебных инструменталистов. В конце этой мистерии можно испытать эффект выхода из дантова ада. И, между прочим, вместо эпиграфа, позаимствованного Орфом у раннехристианского философа Оригена Адаманта: «Конец всех вещей – всех грехов забвением станет», в слух и душу отчего-то западают последние слова хора: «Я приду к тебе. Ты – утешитель и конечная цель».
«Российская газета»
«Мистерия на конец времени» выводит из невидимости и ставит ребром вопросы, от которых мы привыкли бежать в суете, которые мы загораживаем чем-то срочным и насущным, но с которыми нам неизбежно предстоит остаться один на один. Эти вопросы мучили человечество испокон веков – недаром Орф выводит вереницами людей, заглядывающих по ту сторону земного существования: ансамбли античных сивилл и христианских анахоретов <…> Что есть наша цель? Куда мы идем? Что будет потом – ведь конец неизбежен? И конец разворачивается перед нами – толпы людей, словно сошедших с картин Брюллова и Босха, в ужасе ждут неизбежного и с несбыточной надеждой молят об избавлении.
журнал «Del’arte magazine»
<…> это внятное, образное, вневременное и обобщающее высказывание об актуальном. Это огромный подарок – надежда на то, что любовь победит вражду. Это выстраданное всей жизнью художника обращение к человечеству: обращение пережившего Вторую мировую Карла Орфа, помноженное на опыт современных интерпретаторов. Именно то, что могло и должно было прозвучать на фестивале в этом году.
интернет-издание «Новый компаньон»
За эту махину Карла Орфа в мире почти не берутся: слишком неподъемна. Она была под силу Герберту фон Караяну в 1973 году. Возможно, время этой мистерии еще не пришло, но вот-вот наступит. Теодор Курентзис убедил в этом, показав это грандиозное полотно на Дягилевском фестивале в одном из ангаров «Завода Шпагина», превращенном в кинопавильон. Режиссер Анна Гусева с командой художников создали завораживающее зрелище, в котором – как о самом страшном и неприглядном, физиологически отталкивающем – человеческих жертвоприношениях можно рассказать гипнотически прекрасно. От начала до конца публику вводили в транс для достижения катарсиса – примерно так, как это делалось тысячи полторы лет до новой эры. Команда постановщиков и огромное число музыкантов – певцов и инструменталистов представили то, чего не может быть, с такой степенью достоверности, словно превзошли возможности театра, напомнив заветный лозунг теоретика русского символизма Вячеслава Иванова a realibus ad realiora – «от реального к реальнейшему».
Владимир Дудин
На странице использованы фотографии Гюнай Мусаевой и Никиты Чунтомова