Театральная компания ЗМ
Петр Чайковский

Евгений Онегин

Большой театр, Москва
Премии «Золотая Маска» 2008г. - «Лучшая работа режиссера», «Лучшая работа художника по костюмам в музыкальном театре», «Лучшая работа художника по свету» в музыкальном театре
Номинации на Премию - «Лучший спектакль в опере», «Лучшая работа дирижера», «Лучшая работа художника в музыкальном театре», «Лучшая мужская роль»(Андрей Дунаев), «Лучшая женская роль»(Татьяна Моногарова)
Либретто: Петр Чайковский и Константин Шиловский по роману в стихах А.С. Пушкина



Музыкальный руководитель и дирижер: Александр Ведерников

Режиссер-постановщик, художник-постановщик: Дмитрий Черняков

Художник по костюмам: Мария Данилова

Художник по свету: Глеб Фильштинский

Главный хормейстер: Валерий Борисов



Артисты: Маквала Касрашвили, Татьяна Моногарова, Екатерина Щербаченко, Маргарита Мамсирова, Эмма Саркисян, Владислав Сулимский, Андрей Дунаев, Эндрю Гудвин, Михаил Казаков, Александр Короткий



Продолжительность 3 ч. 10 мин.



При поддержке JTI



Фотографии © Дамир Юсупов

Черняков подробнейшим образом исследует не столько эмоциональный мир героев, который кажется всем понятным с детства, сколько их мозги, где обнаруживается, ох, сколько всего интересного! Причем передышек он не дает – жанровые интермедии этой оперы, которые принято терпеливо пережидать, разглядывая потолок, у него тоже оказываются увлекательными листками из дневника психоаналитика.

Вообще, в данной постановке оперу правильнее было бы назвать «Владимир Ленский». Он явно более симпатичен режиссеру, ему он дарит иронию и боль одной из лучших своих сцен – с арией «Куда, куда», и на него вслед, надо сказать, за Чайковским он указывает Татьяне. В результате получается впечатляющая история человеческих заблуждений, где все любят не так и не того, кого надо, и вообще непонятно, любят ли, и где на фоне будничной суеты, идиотского смеха толпы любопытствующих и непрерывного звона посуды происходят страшные вещи вроде случайной смерти Ленского из-за неосторожного обращения с охотничьим ружьем.
газета «Известия»




Спектакль наполнен таким невероятным количеством деталей, лиц, едких подробностей, прорисованных точно и метко, что при всей статике неменяющихся декораций (есть только одна смена цвета с желтого на мрачный красный) он весь живет, движется, колет, смешит и угнетает.
газета «Время новостей»




Черняков сдвинул оперу в сторону того самого взгляда, который исповедовал когда-то Станиславский, репетируя ее в своей оперной студии за большим овальным столом. Идея большого стола, за которым идет подробная работа над драматической структурой оперы, исследуются новые психологические мотивации, очищаются оперные штампы, стала для него главной и все образующей. Он насытил оперу живыми токами драмы, превратив массовки в подробные и разнообразные характеры, разрушив разделение на солистов и статистов, выучив каждого из участников работы дышать единым чувством ансамбля.

Огромная комната, а в ней огромный стол – вот и все сценические эффекты. Точнее – две комнаты и два стола. Одна и один – в усадьбе Лариных, в приглушенно серо-белых тонах, другая и другой – в петербургском доме Гремина в парадном, торжественном и трагическом красном цвете.

Из всех возможностей сценического решения Черняков остановился на самом аскетичном, превратив все в «застольный период» – так с мхатовских времен по сей день называют в театре долгие разборы пьесы за столом, когда пьеса разминается и обсуждается на все лады, когда каждому мельчайшему персонажу придумывается подробная биография, личная судьба.

Черняков набрасывает здесь нежный очерк театральной истории, отсылая то к одному, то к другому театральному сюжету. Здесь, точно в чеховских пьесах, на периферии основного действия происходят не менее значительные события. Здесь с трепетом следишь, как томна и бледна Татьяна, как чужда всему дому, как нервно поглощает она взглядом вошедшего Онегина. И как потом в красной комнате за другим петербургским столом Онегин будет чувствовать себя как она – не в своей тарелке, подобно Чацкому попав с корабля на бал.

Здесь, в красной комнате, состоится их зеркальный дуэт. Двое, разделенные огромным столом. «А счастье было так возможно, так близко». Собственно, здесь и выяснится, что Черняков продолжает свою главную тему – судьбу чувства в современном мире, подверженном всевозможным играм и не осмеливающемся на любовь..
«Российская газета»