Театральная компания ЗМ
Александр Маноцков

Гвидон

Школа драматического искусства, Москва
Премия «Золотая Маска» 2011г. - «Лучший спектакль-эксперимент»
Номинация на Премию - «лучшая работа композитора в музыкальном театре»
опера по пьесе «Гвидон» и стихам Даниила Хармса



Постановка: Александр Огарев, Олег Глушков

Хормейстер: Светлана Анистратова

Художник-постановщик: Игорь Попов

Художник по костюмам: Вадим Андреев

Художник: Ольга Левенок

Художник по свету: Тарас Михалевский



Артисты: Константин Исаев, Людмила Белявская, Елена Гаврилова, Анна Букатина, Ирина Ивашкина, Светлана Анистратова, Елена Ершова, Петр Остапенко, Дмитрий Охрименко, Екатерина Серебринская, Дмитрий Шишлянников, Михаил Степанич, Гульнара Закирова, Вячеслав Приходкин, Евгений Скурат, Дмитрий Чадов, Мария Чиркова, Анна Ященко, Ольга Корнеева, Инна Мишенкова




Продолжительность 55 мин.



Ночь и день – два состояния души человека – предлагает проследить в своем музыкальном путешествии Александр Маноцков. Ночная душа хармсовского героя по имени Гвидон просит Бога ответить на непростые вопросы бытия. В ответ герою посылаются волшебная ночь и бескрайние сны, открывающие величие и красоту мироздания. Сюжеты, отдаленно напоминающие библейские, проходят перед ним. Мудрейший и светлейший святой Августин, предстающий в образе юной девушки, становится Вергилием Гвидона, провожающим его к тайнам сущего. Сотворение мира, рождение первоженщины, возникновение отношений между мужчиной и женщиной, небесная и земная иерархия, чувственное познание вещей, событий, истин, конфликтов и гармонии – вот тайны, к которым приобщается Гвидон. Картины покоя и отдохновения сменяются экстатическим пением и диковинными праздненствами. Как ни загадочна Вселенная, как ни запутаны причины и следствия, одно становится ясно – мир сотворен для Радости.

Апофеозом ночных блужданий становится встреча утра как образ воскрешения человека для добрых дел и нового познания. «Бог проснулся, отпер глаз, взял песчинку, бросил в нас!»

Дневная душа сталкивается с земными противоречиями и повседневными заботами. Лиза, возлюбленная Гвидона, не приходит на назначенное свидание. Она очарована чащами женских соблазнов и равнодушна к духовным поискам жениха. Языческое, дионисийское просыпается в ней и уводит от любимого в сторону чувственных наслаждений недуховного порядка.

Гвидон шокирован и огорчен происходящим, готов порвать с любимой. Но, вечно юный Августин, уходящий на небо, оставляет герою дар смирения. Простив беспутную Лизу, Гвидон садится с ней в карету, чтобы прожить вместе долгую, долгую жизнь.

Снова вечер. Новая печаль. И вновь просьба к Богу об утолении печали.

Последняя мизансцена взята с картины хорватского художника Гавриловича, представителя наивного искусства,. Рядом с уснувшим Гвидоном – петух, как доказательство грядущего пробуждения.


Александр Огарев




Опера «Гвидон» – не первая попытка средствами музыкального театра выразить синтетический перформанс, заложенный в поэзии Даниила Хармса: его мир, лишенный привычной житейской логики, наполнен не только странными событиями и выходками героев, но и яркими театральными жестами, откровенной эксцентрикой, неожиданными акустическими эффектами. Композитор Александр Маноцков представил своего «лирического героя» в совершенно неожиданном ключе: как простодушного певца «радостной религиозности», христианина, ведущего диалог с Преподобным Августином. А жанр новой оперы, написанной для хора и героя-солиста Гвидона, причудливо скрестил в себе обрядовые песнопения церкви и фольклора, бойкие танцевальные ритмы, «баховские» фуги и элементы восточной медитативной музыки.

То, что действие «Гвидона» постановщики оперы Александр Огарев и хореограф Олег Глушков развернули в зале «Глобус» с его старинной конструкцией «стакана» из трех ярусов, возвышающихся над округлой сценической площадкой, с его специальной акустикой, уносящей звук высоко вверх, с балконом над сценой, где появляющийся с молитвословиями и гласами святой Августин напоминает персонажа простодушной народной мистерии вертепа, оказалось идеальным решением как для демонстрации сакральной иронии Хармса, удаленной в партитуре за пределы обэриутского гротеска, так и для эффектной акустики хора. А именно хору «Школы драматического искусства» композитор и адресовал свою оперу
Хор «Гвидона» – спящий, рассыпающийся телами по полу, погружающийся, как в колодец, в волшебную ночь, поет песнопения радости, выглядывает ангелами-амурами из-за занавесок, превращает себя в «мебель» в комнате Гвидона, вытанцовывает свадебный обряд, меняет обличья, выпевая то фугу, то сердечные южно-славянские напевы, – словом, берет на себя весь груз фантасмагории, неожиданно трансформировавшейся в новой опере в радостный «порядок», в демонстративную гармонию. Но задача автора, судя по всему, и есть демонстрация иного, непривычного для широкой публики Хармса – того, кто перед самим собой целью искусства видел приведение мира в порядок. И к «Гвидону», между прочим, спустя годы приписал: «достигнута чистота».


«Российская газета»









Для эксперимента «Школы драматического искусства» сложно найти более верное определение, чем вагнеровский «гезамткунстверк», синтез музыкально-сценических искусств. Автор этого эксперимента Александр Маноцков, композитор, мультиинструменталист и музыкант с изощренным театральным сознанием. «Гвидона» Маноцков написал специально для хора «Школы драматического искусства», известного по постановкам Анатолия Васильева. В партитуре причудливо переплелись обрядовые церковные песнопения и фольклор, легкая музыка, классические фуги, восточная медитативная музыка. В основе оперы лежит пьеса и стихи Даниила Хармса, авангардиста первой половины прошлого века, предтечи европейских абсурдистов (см. спектакль по его пьесе «Старухы»). Мир Хармса, лишенный обыденной житейской логики, наполненный диковинными событиями, странными героями, театральными жестами и откровенной эксцентрикой, необыкновенно притягателен для театра. В «Гвидоне» знакомится с незнакомым Хармсом - христианином, радостно ведущего диалог с Преподобным Августином. Постановщик Александр Огарев и хореограф Олег Глушков развернули действие в зале "Глобус", модель елизаветинского театра была переосмыслена в театре Анатолия Васильева как модель театра мистериального. "Гвидон" как нельзя лучше прижился в "Глобусе", где сцена поднимается и опускается, а акустика заставляет звук уноситься высоко вверх. Участники хора в "Гвидоне" не только певцы, это еще и лицедеи, которые создают мир из пустоты и затем приводят этот мир в гармонический порядок.
Елена Ковальская