Театральная компания ЗМ
Татьяна Орлова

Оккупация - милое дело, или О, Федерико!

Театр «Около дома Станиславского», Москва
Номинации на Премию «Золотая Маска» 2013г. - «Лучший спектакль в драме, большая форма», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая женская роль» (Лилия Загорская)

по повести Татьяны Орловой



Режиссер: Юрий Погребничко

Сценография: Надежда Бахвалова, Юрий Погребничко

Художник по костюмам Надежда Бахвалова



Артисты: Лилия Загорская, Елена Кобзарь, Татьяна Лосева, Ольга Бешуля, Наталья Рожкова, Юрий Павлов, Александр Кулаков, Алексей Сидоров, Никита Логинов, Дмитрий Богдан, Егор Павлов, Антон Филатов



Продолжительность 1 ч. 40 мин.


Возрастная категория 16+

«Какой талант был у Люси Гэ!..» Лилия Загорская (лыжные штаны под расшитой стеклярусом марлевой юбкой, пальто и немыслимый красный капор) предается воспоминаниям от лица некой современницы (послевоенное детство, неустроенная юность, непригодившееся образование, психушка, асоциальное бытие). «Иногда просыпаюсь в туалет, ноги спускаю с кровати – пойду, думаю, повешусь». Татьяна Орлова настучала этот монолог на пишущей машинке двадцать лет назад, и до сих пор он хранился у нее в столе в единственном экземпляре. Почему она принесла рукопись в театр «Около», можно объяснить: у автора и театра стилистическое согласие. Почему принесла именно сейчас – тоже можно понять: через двадцать лет монолог не выглядит автобиографией даже в глазах самого автора – столько воды утекло. Тогда, в начале девяностых, он звучал бы актуально. У автора было не просто детство, а детство в Германии после войны, разделившей Берлин на Западный и Восточный. В 91-м тех, кого еще недавно называли освободителями, стали звать оккупантами, так что Орлова с ее легким интеллигентским презрением к своим, которые везли и везли к себе на восток ковры и сервизы «Мадонна», тогда была бы в тренде. Тогда женщины со вкусом еще находили наилучшую ролевую модель в феллиниевской Кабирии и дорожили безответной любовью – точь-в-точь, как в песне Новеллы Матвеевой про то, что «моей любви ты боялся зря». Каждый порядочный шестидесятник имел за плечами психушку, нищенский быт и мытье полов в учреждении, где, по идее, можно было бы занимать высокую должность: образование позволяет, но западло. Каждый уважающий себя шестидесятник любил феллиниевский «Амаркорд» больше собственного детства. И каждый чего-то стоящий шестидесятник писал в стол, без расчета быть опубликованным, потому что смешно искать признания у тех, кого презираешь; презираешь, потому что чувствуешь себя оккупированным в собственной стране. Двадцать лет спустя монолог отлежался и оттуда выветрился налет фрондерства, жалости к себе и рисовки. В сухом осадке осталась талантливая, точная в мелочах, остроумная литература. «Самые крупные личности пишут сразу так, будто они уже побывали в сумасшедшем доме». «О, эти чудные отклонения от нормы!»

Юрий Погребничко поставил монолог в привычном для себя жанре ностальгического кабаре: монолог прерывается то песней, то танцем; эпизод из «Амаркорда» иронично цитируется мизансценой; Наталья Рожкова поет «Давай закурим», тонко шаржируя Клавдию Шульженко. Мужчины в шинелях с франтовато летящими фалдами, женщины в умопомрачительном винтаже – в этой униформе в «Около» играют и Дюма, и Чехова, и монологу Орловой она идет необыкновенно. Как и песня Градского на музыку Тухманова «Жил-был я. Стоит ли об этом?». Совершенно, казалось бы, факультативная вещь. Но в театре «Около» из нее получился памятник шестидесятникам. Памятник в человеческий рост. «Жил-был я… Вспомнилось, что жил».


журнал «Афиша»




В странной, обрывочной пухлой повести, двадцать лет назад напечатанной на машинке, режиссер увидел нечто родственное себе и поставил по ней спектакль, все так же, как и прежде, полный иронии и печали, и грустно-ностальгических воспоминаний о былом.

Повесть Татьяны Орловой автобиографична – это монолог женщины, когда-то отправленной сыном в психушку, а потом мыкавшейся по случайным работам вплоть до мытья туалетов, но живущей без обид, с восторгом и нежностью к окружающему миру, поддерживая себя воспоминаниями о детстве и любовью к искусству, прежде всего – к кино. У Орловой филологическое образование и классические вкусы «шестидесятника» – на ее любимых фильмах и песнях Погребничко и строит рассказ своей героини: «Пепел и алмаз» Вайды, «Амаркорд» Феллини, «Интервенция» Полоки, «Под стук трамвайных колес» Куросавы и робкая «Любви моей ты боялся зря…» Новеллы Матвеевой.

Любимый Погребничко жанр спектакля-концерта, спектакля – череды эпизодов, связанных не впрямую, а в какой-то сдвинутой, абсурдной логике, возникает и здесь. Авторская обрывочная манера Орловой, идущая вроде бы от болезненной невозможности сосредоточиться на одном, соединяющаяся с наблюдательностью и точностью формулировок в каждом микроэпизоде, тут удивительно совпала с режиссерской манерой – лирической и в то же время высекающей юмор именно из неожиданности сопоставлений.

Героиня легко говорит о своей болезни: «Шизофрения не диагноз, а способ жизни», и вспоминает больного мальчика из «Додеска-ден» Куросавы, годами в любую погоду ведущего свой воображаемый трамвай по несуществующим рельсам мимо смеющихся детей. И Кабирию, которую преследовали несчастья. Именно это постоянное встраивание собственной отчаянной судьбы в контекст искусства и дает героине силу жить дальше.

газета «Московские новости»