Враг народа

В спектакле Льва Додина откровенно совмещаются две территории. Первая − территория ибсеновской пьесы, изрядно сокращенной, лишенной ряда бытовых подробностей и нескольких обывательских ролей. Второе пространство − территория актуального политического памфлета. Тут уж публика рукоплещет: столь актуальным по части обличения пороков общественной жизни оказывается текст вековой давности. Однако финал спектакля уходит от публицистики к печальной философии. Доктор Стокман надевает мягкое вязаное пальто, остается совсем один на сцене и произносит горький финальный монолог, смыслом которого оказывается извечная трагическая способность «сплоченного большинства» в итоге идти против правды. К ибсеновскому финалу добавляются слова о том, что когда-то такое же большинство проголосовало за Варраву. Это жесткий и безнадежный диагноз обществу и одновременно глубокая экзистенциальная драма умного и честного частного. И если принять условия игры, следуя которым Томас Стокман обращался в зрительный зал, то виноваты в его трагедии мы.

газета «Коммерсант»

Лев Додин со сценографом Александром Боровским создают очень лаконичную мужскую историю. Есть всего два цвета: черный и белый. Кажется, Додину последних лет совершенно не нужны краски, он ими не пользуется. Необходимых объемов ему позволяют достигать его великолепные артисты и математически выверенная декорация. Основное действие разворачивается на авансцене, где, как на эшафоте, в какой-то момент Стокман остается совершенно один. Один на один с тем, что проиграл, и с тишиной, что ждет его впереди. Действия практически нет. Артисты двигаются, как шахматные фигуры по доске: по строго очерченному правилами маршруту.

Спектакль очень сложно смотреть. Это спектакль-манифест. Жесткий и прямолинейный. Его легче, может быть, даже слушать. Но тоже страшно. Потому, что Лев Додин не оставляет надежды никому из сидящих в зале. Вы промолчали? Вы не подали руки? Вы высказались в фейсбуке, перепостили пару горячих цитат, вставили два-три комментария и на том удовлетворили свою гражданскую позицию? Так получайте то, что имеете. Во веки веков вы будете жить в разрушенных домах с выбитыми стеклами, непонятые и никому не нужные. До тех пор, пока не поймете, что трусость − это и правда самый главный враг народа.

газета «Невское время»

Монологи Стокмана в исполнении Сергея Курышева не расцвечены призывами к протесту − в монохромном, стертом до болезненной серости пространстве они звучат как диагноз. Впрочем, один из самых известных исполнителей центральной роли − Станиславский, которому и посвящен этот спектакль, − в свое время тоже не планировал становиться революционным героем.

газета «РБК daily»

Сергей Курышев – специалист по всякого рода чудакам, но здесь он совершает почти невозможное. Вопреки героической традиции исполнения этой роли представляет эдакого недотепу − сутулого, с неловкой пластикой, в мешковатых штанах, великоватой ему вязаной кофте, вязаной же шапчонке − ботаник, в котором нравственное чувство не то что сильнее страха, а просто оно естественно, как дыхание, потому он бесстрашен органически.
Но и остальные актеры работают на том уровне, когда театр, кроме ценности публицистики, той самой кафедры, с которой можно много сказать миру добра, приобретает еще и ценность искусства.

газета «Ведомости»