Пресса

«Безрукий из Спокэна»: ручной привод

Сергей Федотов, первооткрыватель, а теперь и главный специалист по драматургии Мартина Макдонаха, снова номинирован на главную театральную премию страны. Спектакль «Безрукий из Спокэна» — подарок для поклонников его режиссерского таланта. Он препарирует текст знаменитого ирландца таким образом, что становится очевидна его трагическая глубина. И это несмотря на то, что на поверхности по-прежнему черный юмор и стилистика абсурда.

Парадокс — вот главный секрет пьес Макдонаха. Мастер загадывать шарады, он смешивает жанр черной комедии и чуть ли не классической драмы, заставляет смеяться над героями, а через минуту плакать от сочувствия к ним. Он жонглирует штампами масскульта, при этом создает новую театральную условность. Она обнажет то, что в реальности мы пытаемся скрыть: жестокость давно стала повсеместной. При этом различий между насилием физическим и духовным нет. Над человеческими душами довлеет диктат трагического одиночества, некой недолюбви и недожизни. У людей отнято прекрасное прошлое, а заодно у них отняли и надежду на прекрасное будущее. Все это очевидно и в новой пьесе Макдонаха.

Главный герой, мистер Кармайкл, — отвратительный маньяк. На самом деле — великий страдалец. Когда-то бандиты отрезали ему руку, на прощание ею же и помахав. Кармайкл стал заложником мечты найти преступников и вернуть утраченную конечность. Парочка мошенников попыталась было всучить ему фальшивую кисть, за это он их приковал к батарее в гостиничном номере и облил бензином.

Бредовый сюжет обрамляют вполне традиционные декорации. Зрителю виден уютный номер с репродукциями знаменитых кино-постеров Старого Голливуда. На обоях — цветы, на стенах — уютные бра. Среда вступает в агрессивное противоречие с жизнью. Точно так же, как вступает в противоречие жестокое и неадекватное поведение героя с его чувствительной натурой. У Кармайкла отняли вместе с рукой счастливое детство и теперь уже невозможную нормальную жизнь. Именно это он пытается вернуть.

Финал гротескной истории удивителен. У Карамайкла получается найти какого никакого, но друга. Сумасшедший мальчик с ресепшна, которому по сути все равно — жить или умереть (он так же одинок и никому не нужен) — заставляет его очнуться. И нелепая страшная страсть отступает. Мученик перестает быть мучителем. Начинается настоящее.