Пресса

«Золотая Маска 2015»: что стоит посмотреть и после конкурса

18 апреля в Москве на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко в 21-й раз пройдет церемония награждения лауреатов Национальной театральной премии и фестиваля «Золотая Маска». «Русский репортер» не стал пытаться предсказывать ее результаты, а выбрал с помощью театрального критика и театроведа Павла Руднева несколько спектаклей, иллюстрирующих новинки и актуальные российские тренды, и составил свой список постановок, которые могли выпасть из поля внимания зрителя, пытающегося угадать лауреатов и увидеть работы мэтров. Между тем решительно все это стоит посмотреть.

Правила игры

Конкурсный список номинантов фестиваля формируется двумя экспертными советами: один отвечает за драматический театр и театр кукол, другой — за музыкальный театр.

— Важнейший тренд этого года — полифония театральных приемов, которой сегодня пользуется современный театр, — говорит театральный критик Павел Руднев, эксперт премии «Золотая Маска» и куратор программы «Маска Плюс». — Его бесконечное разнообразие и отражает афиша фестиваля, в которой есть и классика, и интерпретационный театр, и брехтовская система, и документальный театр. Важно, что в афише на равных конкурируют сытые благополучные театры и театры, которые находятся буквально на грани выживания. И если «Золотая Маска», не дай бог, рухнет, то упадет довольно высокий уровень регионального театра. Значительная доля регионов в конкурсе — показатель того, что театр там благополучен. И важно, что в этом году в афише хорошо представлены разные российские театры.
1. Театр художника

«Камера обскура», Вера Попова, Александра Ловянникова и Леша Лобанов, Новая сцена Александринского театра, Санкт-Петербург

Знаменитый роман Набокова играют не актеры, а перформеры, в роли которых выступают художники Александра Ловянникова и Алексей Лобанов, сочинившие вместе с режиссером Верой Поповой спектакль без слов. История в нем рассказывается с помощью самых разных предметов, которыми густо населена сцена. Свое соло достанется и книжкам, и ванне, наполненной водой, и самой камере обскура. Удивительно, но даже тот, кто не знаком с текстом Набокова, понимает, о чем спектакль.

Павел Руднев: Это спектакль в жанре театра предмета, которого никогда не было в России и который может зародиться. В зале бесчисленное количество вещей, которые оживляют не артисты, а двое художников с артистическим темпераментом. Это и не театр кукол, и не театр драмы, а работа с материей, фактурой, предметным миром и его оживлением.
2. Новый детский театр

«Золушка», Марфа Горвиц, театр «Практика», Москва

Столичный театр «Практика», созданный Эдуардом Бояковым, а ныне возглавляемый Иваном Вырыпаевым, впервые номинируется на «Золотую Маску». И сразу на несколько наград претендует работа молодого режиссера Марфы Горвиц «Золушка» по пьесе Жоэля Помра. Современный вариант известной сказки о взлохмаченной Золушке (ее играет Надежда Лумпова, недавно дебютировавшая на большом экране в главной роли в фильме «Еще один год») — не только пример нового подхода к детскому театру, но и тонкая и ювелирно точная попытка препарирования взрослых и детских комплексов и обид с реальным, а не сказочным вариантом хэппи-энда.

Павел Руднев: Мне кажется важным присутствие в афише нового детского театра, который представляет спектакль «Золушка» театра «Практика». Сегодня меняется восприятие детей, это чувствуют родители, и театр должен меняться вместе с изменением этого восприятия. «Золушка» представляет именно это направление развития театра.
3. Стирание границ между музыкальным и драматическим

«Машина», Владимир Панков, «Гоголь-центр», Москва


«8 женщин», Борис Мильграм, «Театр-Театр», Пермь

Традиционно музыкальный и драматический театр оказываются по разные стороны баррикад, но в этом году появились работы, стирающие грань между этими видами сценического искусства. Это «Машина» Владимира Панкова и «8 женщин» Бориса Мильграма.

«Машина» изначально появилась как дипломный спектакль мастерской Валерия Гаркалина на эстрадном факультете ГИТИСа, а потом вошла в репертуар «Гоголь-центра». История про изнасилованных девушек, которые убили своих обидчиков, разложена на многоголосье, смешанное «Лондоном» Земфиры, звучащим в палитре от джаза до бардовской песни.

В «8 женщинах» Борис Мильграм хотел собрать самых разных героинь и через них рассказать миру о том, почему мужчины без них не могут. Восемь дам в пространстве, почти лишенном декораций, жонглируют вокальными жанрами — от оперы до панк-рока и разбираются с накопленными годами семейными проблемами. Кстати, четыре актрисы из этого спектакля борются за звание лучшей актрисы, а одна из них, 17-летняя Эва Мильграм, стала самой юной номинанткой в этой категории за всю историю премии.

Павел Руднев: «Машина» «Гоголь-центра» и «8 женщин» пермского «Театра-Театра» — пример спектаклей на грани драматического и музыкального, где торжествует идея соединения вещей, обычно находящихся в разных углах театрального пространства.
4. Старый новый док

«День Города», Михаил Бычков, Камерный театр, Воронеж


«Жизнь за царя», Джулиано Ди Капуа, «Театр Ди Капуа», Санкт-Петербург

Документальным театром сегодня, кажется, уже трудно кого-либо удивить, а его инструментом, вербатимом, пользуются самые разные режиссеры. Однако круг тем, интересующих документальный театр, продолжает расширяться.

Павел Руднев: Социальная и документальная тема раскрывается в «Дне города» Воронежского Камерного театра, спектакля про мифы и легенды этого города. «Жизнь за царя» петербургского «Театро Ди Капуа» во многом построена на документальных материалах эпохи народовольцев и обращает внимание на ту часть российской истории и культуры, к которой, по-моему, с момента крушения Советского Союза никто больше не обращался.
5. Другой Брехт

«Согласный/Несогласный», Андреас Мерц, «Театр-Театр», Пермь

«Согласный/Несогласный», дилогия Брехта, которая никогда ранее в России не ставилась, была специально переведена для этого спектакля. Режиссер постановки — молодой немец Андреас Мерц-Райков, следующий раннебрехтианским идеям постановок обучающих пьес, — говорит, что ценность этой вещи Брехта в том, что она не дает определенного ответа, а обыгрывает вопрос, показывая разные позиции и позволяя примерить на себя любую. Погружение в аутентичный метод из немецких 1930-х — уникальный эксперимент для актеров российского репертуарного театра.

Павел Руднев: Впервые переведенные пьесы Брехта и постановка дилогии «Согласный/Несогласный», построенной по брехтовской системе, — важная история не только для этого спектакля, но и для других.
Выбор «РР»:

1. «Петр и Феврония Муромские» (Светлана Землякова, театр «Практика», Москва) — нежный и ироничный спектакль о жизни православных святых1. Кажется, еще никогда старославянский текст не звучал так свежо и современно.

2. «Возмездие 12» (Клим, Центр Драматургии и режиссуры имени Казанцева и Рощина, Москва) — пример настоящего подвига актрисы Ксении Орловой, которая в одиночестве, среди зеркал и теней, на протяжении пяти (!) часов без сопровождения пропевает две поэмы Блока — «Возмездие» и «Двенадцать».

3. «Лекция о Ничто» (Дмитрий Волкострелов, театр post, Санкт-Петербург) — спектакль, за билетами на который, как за советским дефицитом, охотятся продвинутые московские театралы. Подсказка: говорят, что в Петербурге постановку по Джону Кейджу, рассчитанную всего на 12 зрителей, увидеть вполне реально.

4. «Kill» (Тимофей Кулябин, «Красный Факел», Новосибирск) – рассказ о любви и смерти по мотивам «Коварства и любви» Шиллера перенесен в стерильно-вневременное пространство практически обнаженной коробки сцены. Кстати, в нем на сцену выбегает«самый титулованный участник «Золотой Маски», - немецкая овчарка, специально прилетевшая в Москву из Новосибирска. А поставил Kill автор нашумевшейго «Тангейзера».

5. «Норманск» (Юрий Квятковский, Центр имени Мейерхольда, Москва) — уникальная возможность побыть туристом в выдуманном Стругацкими городе. Можно свободно перемещаться по четырем этажам театра — правда, вмешиваться в ход действия нельзя.

6. «Удаганки» (Степанида Борисова, Театр «Олонхо», Якутск) – режиссерский дебют актрисы и этно-рок-певицы Степаниды Борисовой, считающейся одним из символов якутской культуры. Спектакль о шаманках-воительницах абсолютно не похож на все, что так или иначе считается российским или европейским театром. Он складывается из проговариваемо-пропеваемого эпоса, музыки, звуков природы, среди которых шум ветра, плеск воды, вой волков, и невероятной актерской пластики. Степени владения телом, которые есть у актеров «Олонхо», могут позавидовать многие актеры столичных театров.