Пресса

Российский театр держит лицо

В Москве завершился фестиваль «Золотая маска», подводящий итоги целого сезона работы театров России. Театральная жизнь всегда бурлит не только в творческом плане, но и эмоциональными выбросами, то есть скандалами, это издержки профессии. Вот и этот фестиваль прошел на фоне серьезного напряжения в среде служителей муз и профессиональных наблюдателей за ними — театральных критиков. Противостояние старого и доброго с «новыми формами» слилось с борьбой за свободу самовыражения, которую творческий человек всегда боится утратить. А к этому нужно еще добавить вечные вопросы о том, кто более достоин премий... Но это бурление может быть и полезным, по крайней мере по качеству этот фестиваль, по общему мнению, стал одним из лучших за последние годы.

В прошлом году в «Золотой маске» поменяли экспертов, что стало поводом для ряда режиссеров объявить о бойкоте премии. Правда, сделавший это Кирилл Серебренников победил с «Героем нашего времени» в балете, а его «Обыкновенная история» в Гоголь-центре номинировалась на главный приз в драме, как и «Юбилей ювелира» Константина Богомолова. Ну, это театр, здесь все многослойно, загадочно.

В итоговом распределении наград можно увидеть стремление жюри примирить все формы и возрасты. Андрей Могучий триумфовал с «Пьяными», которые будут понятнее той самой молодой аудитории, по мнению ветеранов цеха, вытесняющей из БДТ Товстоногова старых театралов. А вот ставший лучшим спектаклем фестиваля «Сон в летнюю ночь» Ивана Поповски — работа, на которую смело можно вести родителей, бабушек и дедушек. Что ценно, этот спектакль Мастерской Петра Фоменко наверняка оценит и молодежь. Так же точно рядом можно поставить двух питерских актеров, получивших «Золотую маску», — 23-летнего Сергея Волкова из «Кабаре Брехт» и 81-летнего Николая Мартона из спектакля «Маскарад. Воспоминания будущего». И на них приятно смотреть вместе.



Николай Мартон, кстати, родился в Киевской области, окончил театральный институт им. Карпенко-Карого, потом служил в Симферополе в Театре им. М. Горького. В 1962 году стал актером Александринского театра и с тех пор с ним не расставался. Николая Сергеевича можно было видеть в «Интервенции», «Жене, Женечке и «Катюше», «Звезде пленительного счастья», «Маленьких трагедиях» и других фильмах, а также сериалах. Если говорить о современности, часто можно слышать в аудиоформате (он обладатель прекрасного голоса), но больше всего повезло жителям Санкт-Петербурга, которые могут наслаждаться его талантом в театре.

В рамках «Золотой маски» состоялись небольшие гастроли Александринки в Москве, и Николая Мартона можно было увидеть не только в роли Неизвестного в «Маскараде», за которую он получил премию, но и в «Конце игры» по пьесе Беккета. В абсурдистском произведении Николай Сергеевич участвует только головой (родители главного героя выглядывают из черных ящиков), и нужно видеть, как одной только мимикой и голосом актер наполняет свой образ. Как и в случае с другими большими артистами старой школы, кажется, что они могут выйти на сцену и читать телефонную книгу, и сборы обеспечены.

«Тащитесь, траурные клячи, актеры, правьте ремесло, чтобы от истины ходячей всем стало больно и светло», — прочел из Блока Николай Мартон на церемонии вручения «Золотой маски», а потом поблагодарил Лермонтова, великий Александринский театр и жену. И утонул в аплодисментах театрального сообщества. С большим теплом зал аплодировал, возможно, лишь Юрию Соломину и другим лауреатам «Золотой маски» за «вклад в развитие театра».


Могучие кучки БДТ

В номинации «драма/спектакль большой формы» было по пять спектаклей из Москвы и Санкт-Петербурга и еще четыре из других регионов России. Борьба между двумя основными городами является естественной в ведущей театральной премии страны, и на этот раз северная и главная столицы примерно поровну поделили награды.

От Санкт-Петербурга целых три спектакля из пяти представляли Большой драматический театр им. Г.А. Товстоногова, и худрук Андрей Могучий со своими «Пьяными» по пьесе Ивана Вырыпаева в итоге получил приз как лучший режиссер. За этот веселый хулиганский спектакль наградили и актерский ансамбль. Проигравшие в борьбе за лучшую роль второго плана Марина Игнатова, Анатолий Петров и Василий Реутов, таким образом, не остались без признания, получив его в коллективе. «Правильное, считаем, решение, артисты хорошие, талантливые, режиссер получил, артистам тоже надо», — веселились актеры на вручении, будто возвращаясь в свои роли в «Пьяных».

Незадолго до триумфа на «Золотой маске» Андрей Могучий пережил неприятный момент с возможным непродлением своего контракта в БДТ. Три года работы художественным руководителем в знаменитом театре подошли к концу, а Минкультуры не подготовило документы для нового.

Это стало поводом для обращения группы актеров, естественно, к Владимиру Путину, чтобы Могучий остался. Другим актерам соответственно хотелось, чтобы он ушел. В их числе был, судя по всему, Олег Басилашвили, а вот Алиса Фрейндлих угрожала, что сама уйдет, если произойдет смена художественного руководителя.

Кстати, интересно, что год назад Могучий вынужден был публично объясняться с еще одной легендой театра — Светланой Крючковой, которая сравнила новую публику БДТ с аудиторией «Дома-2» (еще актрису возмутило, что молодая завлит театра жевала жвачку в ее присутствии и потом еще грубо ответила на замечание).

Крючковой Могучий написал ответ в Фейсбуке, в котором эпизод со жвачкой миновал, но сформулировал свою сверхзадачу — чтобы после спектаклей в БДТ «зрители Дома-2 и федеральных новостей после в доме-1, в панельной многоэтажке, выкинули пульт от монитора. И в ближайшие несколько лет не включали телевизор». Сама Светлана Крючкова осенью уже играла Бабуленьку в «Игроке» и, согласно пресс-релизу, пела Rammstein (к роли это, конечно, подходит), так что конфликт, видимо, был пережит.

Разобрались и этой весной, хотя к коллективу театра пришлось даже явиться министру культуры Владимиру Мединскому, который выслушал все стороны и подытожил, что контракт с Могучим продлен. Алиса Фрейндлих на этом собрании заявила, что по трем годам рано делать выводы, а рождения нового Товстоногова вообще можно ждать очень долго, и красиво высказалась о главном, предложив актерам адаптироваться и «открываться новому, не забывая драгоценное прошлое нашего театра, когда слово, мысль, чувство не исчезали за формой».

Вполне возможно, что свою «Маску» Андрей Могучий получил не только за «Пьяных», но и как худрук, по совокупности за три номинации от его театра. Двумя другими были «Человек» словенца Томи Янежича и «Zholdak dreams: похитители чувств» — угадайте чьи? — правильно, Андрея (Андрия) Жолдака. Украинский режиссер последние годы работает в основном в Германии, Скандинавии и Санкт-Петербурге. Не так давно он получал «Золотую маску» за оперу «Евгений Онегин» в Михайловском театре. На этот раз от внимания экспертного совета не скрылись фантазии Жолдака на тему пьесы Гольдони «Слуга двух господ». Впрочем, в числе фаворитов эта работа не фигурировала.
Скажи жизни про Освенцим

О «Человеке» стоит сказать отдельно, как раз в отношении чувства, которое не исчезло за формой, а даже наоборот.

Данный фестиваль подводил итоги сезона 2014/15, таким образом, эксперты увидели немало спектаклей, так или иначе связанных с темой Второй мировой войны. Искал соответствующий материал и Томи Янежич, в конце концов остановившись на книге Виктора Франкла «Скажи жизни «Да»: записки психолога, пережившего концлагерь». Янежич и сам по образованию психотерапевт, и признается, что эта работа была для него делом времени, ну а сейчас все совпало — дата, Санкт-Петербург, БДТ, и «Человек», может, и не имел шансов на победу в «Золотой маске», но выглядел одной из наиболее сильных постановок во всей программе. С одной стороны, сама тема вызывает именно такой эпитет, с другой — словенский режиссер был очень точен, провожая зрителя в это путешествие в Освенцим и обратно.

Перед началом спектакля на сцене играет небольшой клезмер-бенд. Актеры растворены в зале, ты сталкиваешься с ними, проходя на свое место, они грустно улыбаются. Неожиданно, когда приходит время начинать, музыканты прекращают играть, крича в зал «скорее, скорее, вода остынет», как это делалось на вокзалах при выгрузке евреев в концлагеря.

Затем актеры много перемещаются по центральному проходу, произносят реплики из разных углов зала, и все это будто дополнительно сшивает зрителей и сцену. Хотя и само содержание полностью овладевает вниманием с первых минут, когда в виде документальной хроники артисты начитывают, как происходит первое попадание человека в концлагерь, как люди раздеваются, разделяются на тех, кто умрет сразу, и тех, кто будет пытаться выжить.

Янежичу удается говорить о такой теме без пафоса, страшно, а иногда даже с юмором. Как у Ромена Гари в «Пляске Чингиз-Хаима», знаменитый еврейский юмор, который живет и в Освенциме. Герои-узники устраивают кабаре «Ночной Дахау», когда понимают, что им не грозят газовые камеры, в стиле стендап-камеди актер поясняет, что в концлагере неудобно будить товарища, если ему приснился кошмар. «Успокойся, все нормально, ты... в Освенциме» — так ведь не скажешь. И совсем скоро главный герой корчится на сцене с криками «Я не могу успокоиться», или «Пусть мне оторвут руку, если я не замараю ее их кровью».

Спектакль и глубоко погружает в этот ужас, и отстраняет от него, как и книга Франкла, потерявшего в концлагерях жену и родителей, а потом проанализировавшего, как психолог, свой опыт выживания в аду, который был рожден среди нас так недавно. И оставляет с вопросом, что такое человек — создатель газовой камеры или тот, кто, гордо выпрямившись, идет в нее.
Брехт от Бутусова



Сразу двумя спектаклями был представлен в номинациях «большой формы» еще один известный питерский режиссер Юрий Бутусов (руководитель Театра им. Ленсовета). Правда, «Бег» он поставил в Театре Вахтангова, а у себя дома «Кабаре Брехт» — спектакль, можно сказать, случайно родившийся из экзамена молодых артистов по вокалу с песнями-зонгами Курта Вайля. От этого как от важнейшего для творчества Бертольта Брехта и постоянно присутствующего в спектаклях самого Бутусова момента авторы и оттолкнулись, в итоге создав работу, не только попавшую в «Золотую маску», но и принесшую исполнителю роли Брехта Сергею Волкову награду за лучшую главную роль.

Совсем молодой актер, делающий первые шаги на сцене, опередил Олега Табакова и многих других, и, конечно, этот приз был не только ему, но и всему спектаклю — других «Масок» Бутусов на этот раз не получил, хотя тот же «Бег» вполне заслуживал победы. Но Юрий Бутусов делает много хороших спектаклей и часто побеждает — видимо, из этих соображений исходило жюри. Сам режиссер после церемонии награждения не выглядел расстроенным, смеялся вместе с Волковым и другими актерами — все вместе они быстро ушли, не дожидаясь фуршета.

Юрий Бутусов — один из наиболее удачных примеров творцов «новых форм» в современном российском театре. Что очень соотносится и с деятельностью Бертольта Брехта 80—90 лет тому назад. Этот немецкий драматург и режиссер-реформатор, создавший, помимо россыпи гениальных пьес, еще и целую теорию «эпического театра», задавался теми же вечными вопросами и достаточно радикально смотрел на вещи.

«Как мы дошли до того, что эти написанные для других театров и обороняемые не известными нам аргументами, но явно талантливые памятники прежних взглядов на искусство мы принимаем как кота в мешке, попросту снимая с себя всякую ответственность перед своими современниками?» — писал он о классических пьесах. Порой, впрочем, он записывали их и в «старый хлам — независимо от того, что с ним вытворяли ради хоть какого-то освежения, чем и доконали его окончательно».

Рядом с Брехтом в Берлине 20-х годов реформировали театр Макс Рейнхардт, переносивший сцену в зрительный зал, и создатель «политического театра» Эрвин Пискатор, использовавший возможности киноэкрана.

Брехт же занимался реформой непосредственно плоти театра, разрушая четвертую стену между актером и залом, заставляя артиста уйти от вживания по системе Станиславского (это допускалось лишь в ходе репетиций) и дистанцироваться от роли на сцене, демонстрируя свое отношение к происходящему, в общем, превращая усыпляющую иллюзию в царство разума, в которое должен был попасть новый театральный зритель.

Чтобы ему не было совсем скучно все время думать и меняться к лучшему, Брехт сочинял увлекательные пьесы и наполнял их «зонгами», которым была обеспечена столь же долгая жизнь. Чего стоят только многократно перепетые Mack the Knife и Alabama Song или «От Гибралтара до Пешавара» из «Трехгрошовой оперы», а также «Баллада о солдатской жене» (Und was bekam des Soldaten Weib). Жена солдата, как известно, получала различные гостинцы — из Праги, из города огней Парижа, Амстердама, Бухареста, а вот из холодной России пришла только вдовья накидка.

Эти чудесные песни сами по себе вытягивали бы спектакль, но в случае с Юрием Бутусовым можно было не сомневаться в результате. Тем более что режиссеру явно близок эпический театр Брехта. Совсем недавно он поставил в московском Театре Пушкина «Доброго человека из Сезуана» — эта постановка стала хитом и принесла несколько «Золотых масок» ее создателям.

В «Кабаре Брехт» к песням добавились отрывки пьес, публицистика и теория, но все, как учил сам автор («кто не учит развлекая и не развлекает поучая, тому нечего делать в театре»). Молодые артисты, как и положено, далеко не всегда были жителями Германии 30-х годов, и сам драматург снимал очки и превращался в обычного питерского паренька, который говорит, что не хочет воевать. Актриса Анна Жмаева сделала отличную пародию на ведущую программы «Время».

«Золотая маска» в рамках разных веселых activity традиционно делает театральные инъекции в народные массы, в торговый центр, вокзал или двор МГТУ им. Баумана. «Кабаре Брехт», как отлично подходящее для этого произведение, немного показали в зале ожидания Ленинградского вокзала.

Брехт-Волков с сигарой, в знаменитой коричневой куртке, а также коротеньких, будто у современных молодых людей, штанишках исполнил диалог Галилея с церковью, ребята спели песню, прочли немного из «Разговоров беженцев» о том, что «человек — это просто особое приспособление для хранения паспорта», и ушли так же внезапно (для случайных зрителей, а не собравшейся прессы), как и появились. Возможно, вызвав желание у тех, кто ехал или возвращался в Санкт-Петербург, сходить как-нибудь на Владимирский проспект в Театр Ленсовета. Там действительно есть на что взглянуть.
Ковальски с Урала и ток-шоу «В гостях у герцога»

Эпический театр активно продвигается и на региональной сцене, да и вообще глубинка была на этот раз не только широко, но и мощно представлена в драме. И хотя призов регионы почти не получили, само попадание в шорт-лист можно считать большим успехом, а для некоторых и прорывом.

Например, Театр драмы имени Чехова из города Серов Свердловской области (да и сам город) впервые участвовал в конкурсе за более чем 20 лет существования. Внимание отборочного жюри привлекла постановка немецкого режиссера Андреаса Мерца-Райкова «Трамвай Желание» по Теннесси Уильямсу, в которой причудливо сплелся сюжет американского драматурга и серовские реалии. Так, герои вроде бы живут в Новом Орлеане и носят американские имена, но на работу ходят на Серовский металлургический комбинат и играют в рок-группе «Доменная печь». Текст пьесы был оставлен оригинальный, но в новом переводе супруги режиссера Екатерины Райковой-Мерц он звучит современно.

Мерц-Райков использовал в своей постановке много, может, даже слишком много современных приемов — и камеру, которая в отдельных эпизодах следует за героями и показывает их лица крупным планом на экране, и музыкальные вставки, и разбивание «четвертой стены», и брехтовское отчуждение, когда герой превращается обратно в актера и неожиданно упоминает, что играл в «Вишневом саду».

Почти все критики сочли своим долгом упомянуть, что во время московского показа часть публики покинула зал. Но зато те, кто остался, не пожалели. Пресыщенная публика не стала делать скидку на «синдром Москвы», а ведь актерам наверняка было просто волнительно впервые играть на таком уровне. Зато когда во втором акте они преодолели скованность, все встало на свои места — и бешеная энергия провинциального орлеанско-серовского грубияна Стэнли Ковальски в исполнении Петра Незлученко, и песни Velvet Underground, и камера, которая показывает, как Бланш в ванной прислушивается к выяснению отношений между героями на сцене, и трагический финал, превращенный в фарс. Может, на главный приз постановка и не тянула, но в номинацию попала абсолютно оправданно.

Как и постановка «Маленькие трагедии» Российского драматического театра Удмуртии из Ижевска по Пушкину. Режиссер Петр Шерешевский, конечно, не избежал сравнения с главным российским театральным хулиганом Константином Богомоловым, но, в отличие от него, и он, и его герои не воспринимают себя слишком серьезно.

В масштабной и многолюдной постановке в произвольном порядке перемешаны «Каменный гость», «Скупой рыцарь» и «Моцарт и Сальери». Действие, как часто бывает, перенесено в наши дни, так что Дон Гуан произносит пушкинский текст, попивая пиво на вокзале, а на могиле Командора употребляет наркотики (это поясняет дальнейшие события), Сальери проводит юбилейный вечер и отвечает на вопросы из зала, а драматическая развязка между Альбером и «скупым рыцарем» проходит в прямом эфире малаховоподобного ток-шоу «В гостях у герцога». «Ужасный век, ужасные сердца», — произносит герцог-ведущий, а потом в стиле комментаторов добавляет: «Берегите себя», — и стремительно покидает сцену.

В постановке много символизма, аллюзий, метауровней текста и игры с аудиторией. Так, привокзальный банк называется «Скупой рыцарь». Какие-то моменты в «Маленьких трагедиях» показались чересчур затянутыми, например разгульная вечеринка у Лауры, которая нарочитым басом исполняет две унылые песни. Возможно, и здесь сказался «московский синдром» или режиссер не рассчитал хронометраж, и то, что в Ижевске казалось удачным, в столице выглядело излишним. Но, несмотря на шероховатости, концептуально постановка получилась неслабой. В финале за длинным столом, который сразу навевает мысли о «Тайной вечере», собираются главные герои пьесы — убийцы и жертвы, грешники и праведники, они весело едят, пьют и передают друг другу соль.

В этот финал идеально встраиваются и «Дон Джованни» Моцарта, сидящего тут же, и «Примечания папоротника» Бродского, которые читают Командор и другие персонажи, и Каменный Гость просит Гуана дать руку под строчки «Поэтому лучше бесстрашие! Линия на руке, пляска розовых цифр в троллейбусном номерке» и так далее до «у судьбы, увы, вариантов меньше, чем жертв; что вы, скорей всего, кончите именно как сказала».

Во время монолога Сальери они застывают, как на картине, а затем расходятся, и лишь Дон Гуан как символ чувственных наслаждений жадно доедает свою тарелку борща. Ну а в конце официантки убирают посуду и просят выключить Моцарта и поставить «что-нибудь нормальное», и тогда Сальери запрыгивает на стол и начинает горланить «Рюмку водки на столе» Лепса, показывая, что гений совместим не только со злодейством. Это уже кажется перебором, но, нащупав удачный финал, авторам явно жалко было со всем этим расставаться.

Еще одной достойной упоминания региональной постановкой стала «АлиSа» Красноярского театра юного зрителя. В этой интерпретации Льюиса Кэрролла худруку Роману Феодори и художнику-постановщику Даниилу Ахмедову удалось без единого слова передать всю фантастическую, нереальную и абсурдную атмосферу «Алисы».

В постановке переплелись не только обычный и кукольный театр, но и спектакли Славы Полунина или шоу Цирка дю Солей. Алиса летает по сцене, предметы проплывают по воздуху, улыбка Чеширского кота, как и положено, появляется из ниоткуда. При всей масштабности и спецэффектах спектакль получился очень легким и трогательным — как не расчувствоваться, когда повзрослевшая Алиса встречается со своим детством. Наверное, расчувствовалось и жюри и отметило спектакль специальным призом.

Молодо, инстаграмно

Вообще в главной номинации на этот раз не было явного фаворита, но с самого начала было понятно, что награду может получить «Сон в летнюю ночь» Театра Фоменко. В этой работе македонского режиссера Ивана Поповски соединилось очень много желания всех участников постановки сделать спектакль, достойный ушедшего в 2012 году из жизни основателя театра. Как пояснял режиссер, он думал об этом два года, нужен был и актерский спектакль, и постановочный, но самое главное — хотелось (и удалось) добиться легкости.



Актеры парят над сценой, словно акробаты из Цирка дю Солей, в крайнем случае шагают на котурнах. Прежде всего это относится к главной четверке шекспировских влюбленных (Серафима Огарева, Ирина Горбачева, Александр Мичков и Юрий Буторин заслужили премию за ансамбль не меньше питерских «пьяных»). По воле зелья эльфа Пака, летней ночи и своей юности они каким-то сумасшедшим комком прокатываются через первый акт.

Старшие «фоменки», в частности Андрей Казаков и Кирилл Пирогов, прекрасно добавляют легкости и юмора во второй половине, когда ремесленники потешают герцога своей недопьесой. В конце все вместе под средневековую музыку маршируют по сцене, приделывая Шекспиру что-то вроде феллиниевского финала. А огромный занавес, заменивший актерам и лес, и ночь, и вообще почти все декорации, аккуратно вытягивается в специальное сливное отверстие на сцене все тем же Паком (Амбарцум Кабанян), с выхода которого все и начинается.



На этот спектакль не так легко попасть, в Театре Фоменко аншлаги. Но в рамках «Золотой маски» некоторые спектакли показывали и в кинотеатрах, в том числе и «Сон в летнюю ночь». Кинотрансляция имеет свои преимущества. Ведущая (актриса Ирина Пегова) берет интервью у актеров и режиссера, демонстрирует зрителю закулисье, можно даже увидеть, как актеры перед выходом на сцену произносят фразу-заклинание. «У нас трансляция, так что...» — предупредил режиссер, на что женский голос сразу бодро ответил «больше секса».

И это, конечно, была Ирина Горбачева, восходящая звезда российского театра и состоявшаяся звезда Инстаграма. Ирина окончила Театральное училище им. Щукина в 2010-м и в том же году попала в стажерскую группу Мастерской Фоменко, активно снималась в кино, работала над ролями в спектаклях, но путь к славе оказался немного другим. Девушка стала записывать короткие смешные видеоролики и выкладывать их в вышеупомянутой соцсети. Как она сама говорит — чтобы повеселить друзей. Но внезапно этими видео заинтересовалось значительно больше людей, и вот уже Горбачева в эфире шоу Ивана Урганта рассказывает о своем успехе и о том, как в Театр Фоменко стали ходить на Иру из Инстаграма.

Видео действительно забавные. Горбачева гримируется в комическую старуху, рассказывает о том, что «жизнь — класс» в московском метро, записывает обращения к похитителю своего айфона, она очень артистичная, живая, остроумная, если прибегнуть к зашкаливающе смелому сравнению, как если бы Раневская вела Твиттер. Молодая Раневская, только начинающая карьеру.

Иван Поповски в ходе интервью в антракте ответил на вопрос Пеговой, что бы о спектакле сказал сам Фоменко. Петр Наумович, по мнению ученика, «поругал бы, чтобы не зазнались, и сказал бы еще больше хулиганить».

Режиссер Лев Додин, перед тем как открыть конверт с победителем, сказал, что заранее поздравляет и сочувствует, потому что всегда на следующий день начинаются разговоры о более достойных. Разговоров подобных в самом деле всегда много, и в драме, и в опере, и в балете, без этого никуда, ведь в России не может появляться только один хороший спектакль в год в каждом жанре. Но в данном случае, при всем уважении к обоим спектаклям Бутусова и сильным сторонам других номинантов, «Сон в летнюю ночь» действительно выглядел самым правильным выбором.
«Фигаро» тут, но без «маски»

В этом году жюри конкурса отсмотрело более 700 постановок в разных уголках России, поэтому почти половина постановок в шорт-листе премии оказалась из регионов. Тем не менее в классической части «Золотой маски» количество не перешло в качество. Если в прошлом году львиная доля наград уехала в Пермь и Екатеринбург за оперу «Королева индейцев» и балет «Цветоделика», то на сей раз из 11 основных номинаций лишь две не достались Москве и Санкт-Петербургу.

Лучшим балетом жюри признало постановку Большого театра «Герой нашего времени», и с этим выбором, в отличие от многих других номинаций, почти не спорили даже самые непримиримые критики. Дело в том, что «Герой нашего времени» — полностью оригинальный от хореографии до музыки современный экспериментальный балет, поставленный по классическому произведению Михаила Юрьевича Лермонтова. 32-летний Илья Демуцкий заслуженно получил «Маску» за лучшую работу композитора в музыкальном театре. Также постановка была отмечена за лучшую работу художника по свету. Успех «Героя» тем более примечателен, что его режиссер-постановщик Кирилл Серебренников премию «Золотая маска» еще в конце прошлого года решил бойкотировать. Так он собрался выразить протест против частичной смены экспертного совета и правил, по которым будет присуждаться премия уже в следующем году. Но, как видим, жюри нынешнее решило не держать обиды на режиссера.

Лучшим спектаклем в современном танце стало «Кафе Идиот», вдохновленное бессмертным произведением Федора Достоевского. Это, конечно, не пересказ, а «мысли о мыслях», навеянные романом и выраженные в танце. Казалось бы, «Идиот» — не самое подходящее произведение для балета, но хореографу Александру Пепеляеву и труппе танцоров в красных костюмах на контрастной черно-зеленой сцене удалось передать его настроение. На вручении премии Пепеляев сказал, что, по его мнению, современный танец в России должен обладать какой-то национальной спецификой, и Достоевский как нельзя лучше соответствует этому определению.

Театр балета Бориса Эйфмана получил награды за мужскую и женскую роли в балете UpDown, поставленном по роману Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Ночь нежна». Единственные «Маски», которые отправились не в Питер с Москвой, достались хореографу Дагласу Ли за постановку в Пермском театре оперы и балета «Когда падал снег» и дирижеру Юрию Кочневу из Саратовского оперного театра за авангардную постановку «Стальной скок» на музыку Сергея Прокофьева. Оба лауреата, кстати, вызвали у многих критиков вопросы.

Оперные «Маски», впрочем, стали предметом еще больших споров. Больше всего наград собрал Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко. Лучшей оперой стала «Хованщина», а еще одна постановка театра — «Медея» — была отмечена за режиссуру и титульную роль Хиблы Герзмавы. Грандиозная «Хованщина» собрала на сцене более двухсот человек — певцов, актеров, мимов, танцоров, а еще столько же костюмеров, осветителей, техников, гримеров и так далее трудились над ней за сценой. «Медея» же вообще считается редкой гостьей на оперной сцене из-за сложности заглавной партии, но Герзмава с ней с честью справилась. Тем не менее некоторые критики поговаривают, что хотя постановки, безусловно, удачные и интересные, нет в них чего-то особенного, того проблеска гения, за который, по идее, и раздают «Маски». Это как раз те разговоры, о которых упомянул Лев Додин, вручая приз лучшему спектаклю в драме.

Почти без наград осталась постановка Екатеринбургского театра оперы и балета «Сатьяграха», посвященная жизни и учению Махатмы Ганди. Это первая в России (и всего шестая в мире) постановка оперы современного американского композитора Филиппа Гласса, либретто которой взято из «Бхагавадгиты» и исполняется на санскрите.

«Сатьяграха» лишена традиционного сюжета. Это скорее медитативные зарисовки из жизни Ганди, связанные с людьми, которые на него повлияли и на которых повлиял он, — Рабиндранатом Тагором, Мартином Лютером Кингом и Львом Толстым. Музыкальный минимализм Гласса сочетается с причудливыми декорациями и яркими красками на сцене, словно погружая зрителей в транс. Неудивительно, что у экспертов постановка вызвала восторг и получила приз критики. Однако «Золотой маской» был отмечен только хор театра, да и то в спецпремии.

Уникальный для российской сцены проект — фантастический «оперный сериал» «Сверлийцы», поставленный Электротеатром «Станиславский», был отмечен только за работу художника по костюмам. Было бы несправедливо, если бы жюри не присудило это награду Анастасии Нефедовой, которая разрабатывала сюрреалистические наряды для героев мифической эпопеи о Сверлии — выдуманной цивилизации, «которая погибает и никак не погибнет» из одноименного романа Бориса Юхананова. Но ни за работу композиторов (а они в каждом из пяти оригинальных эпизодов разные), ни за режиссуру «Сверлийцы» «Масок» не получили.

Еще более удивительно, что совсем без наград остались «Сказки Гофмана» Пермского театра оперы и балета. В постановке греческого режиссера Катерины Евангелатос

действие оперы Жака Оффенбаха переносится то в альпийский санаторий 30-х, то в андеграунд-клуб конца 70-х. Судя по всему, председатель музыкального жюри, завкафедрой оперной подготовки Санкт-Петербургской консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова Юрий Лаптев оказался поклонником классики.

Перми, к слову, вообще не повезло. Уникальная опера-квест для детей (одно это понятие уже заслуживает награды) «Путешествие в Страну джамблей», в которой малыши сидят на подушках в фойе, а вокруг них играют и поют фантастические герои, вдохновленные лимериками Эдварда Лира, получила только спецприз жюри за оригинальную идею. Дирижер Теодор Курентзис, которого считают одним из лучших в России, остался без награды, несмотря на то, что был представлен в двух номинациях. Впрочем, он получал «Золотую маску» в прошлом году, возможно, жюри решило, что нужно поощрить кого-то еще. Никак не была отмечена и мировая премьера оперы-балета Шостаковича «Оранго. Условно убитый».

Вообще в этом году как никогда было очевидно, что сильных постановок очень много, а наград — мало. Вот и опера Большого театра «Свадьба Фигаро» при восьми номинациях была отмечена только спецпризом Александру Виноградову за точное попадание в роль. Режиссер Евгений Писарев, который в этом году занимался постановкой церемонии «Золотой маски», в своем Фейсбуке написал, что это тем более забавно, ведь Виноградов в постановку попал практически случайно, заменив другого исполнителя. Писарев добавил, что по секрету члены жюри признавались ему, что его постановка была лучшей, поэтому не зря он выбрал темой церемонии цирк.

И если с наградами у Писарева не задалось, то с похвалами за церемонию награждения был полный комплект. Нужно сказать, что в прошлом году церемония награждения как-то не задалась. Премии вручались, речи говорились, оживился зал только после выкрика «Верните «Тангейзер» во время выступления министра культуры. На этот раз, кстати, церемония прошла без лично Владимира Мединского, от Минкульта присутствовал замминистра Александр Журавский, который достаточно кратко процитировал классика о важнейших искусствах — кино и цирке.

Дело в том, что сцену для церемонии превратили в цирковую арену. Шоу сопровождали акробатические номера «Антикварного цирка», звучал волшебный Нино Рота (а также «Рапсодия в стиле блюз» Гершвина), а ведущие Юлия Пересильд и Павел Акимкин стали главными героями вечера, наряду, впрочем, с режиссером программы, худруком Театра Пушкина Евгением Писаревым.

С первых минут всем очень понравилась церемония, и далее это чувство только росло и крепло. Вручая награды, гости вечера благодарили Писарева, Пересильд и Акимкина за то, что все так быстро и хорошо. Елизавете Боярской даже захотелось в цирк.

Ведущие вышли в клоунском гриме, Юлия исполняла трюк с моментальным платьем-трансформером, они ездили на велосипедах по сцене, смешно шутили и время от времени призывали собравшихся «держать лицо». «Ведь завтра трансляция на «Культуре», — очень забавно басила Пересильд. Этим «держите лицо» они и завершили вечер, обращаясь и к «Золотой маске», и к коллегам, и ко всему театральному миру.
Справка «2000»
Главные премии «Золотой маски-2016» за сезон 2014—2015 гг.

Драма/спектакль большой формы — «Сон в летнюю ночь», театр «Мастерская П. Н. Фоменко», Москва.

Драма/спектакль малой формы — «О-й. Поздняя любовь», Лаборатория Дмитрия Крымова Театра «Школа драматического искусства», Москва.

Драма/работа режиссера — Андрей Могучий, «Пьяные», Большой драматический театр им. Г. А. Товстоногова, Санкт-Петербург.

Драма/женская роль — Мария Смольникова, Людмила, «О-й. Поздняя любовь».

Драма/мужская роль — Сергей Волков, Бертольт Брехт, «Кабаре Брехт», Театр им. Ленсовета, Санкт-Петербург.

Драма/роль второго плана — Николай Мартон, Неизвестный, «Маскарад. Воспоминания будущего», Александринский театр, Санкт-Петербург.

Опера/спектакль — «Хованщина», Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, Москва.

Балет/спектакль — «Герой нашего времени», Большой театр, Москва.