Пресса

Экспертам "Золотой маски" явно понравилась работа балета Большого в прошлом сезоне: на конкурс выдвинуты все три премьеры театра, разительно отличающиеся по статусу, происхождению, жанрам, затраченным на них производственным усилиям, даже по количеству участников. Одноактный балет Флеминга Флиндта "Урок", в котором всего три действующих лица и все криминальные события случаются в подвальчике балетного класса, трудно поставить на одну доску с гигантским "Пламенем Парижа", сочиненным Алексеем Ратманским по мотивам балета Василия Вайнонена. С этим многофигурным историческим блокбастером 2008 года рождения, упакованным в графику циклопических декораций архитекторов-бумажников Ильи Уткина и Евгения Монахова, еще труднее сопоставить спектакль 175-летней выдержки — романтическую "Сильфиду" Августа Бурнонвиля, которую поставил в Большом премьер Королевского балета Великобритании Йохан Кобборг.


Тем не менее выбор делать придется — и зрителям, и, главное, членам жюри. И тут определяющую роль играет то, в каком состоянии балет дожил до конкурса. Случалось, что успешный, подогретый общим драйвом участников спектакль через год после премьеры превращался в сущую руину, как это произошло десять лет назад с великолепной "Симфонией до мажор", поставленной в том же Большом театре. Однако непрезентабельное исполнение тогда не помешало жюри присудить балету "Золотую маску" — успех предопределила блистательная хореография Баланчина.


В этом году среди трех московских номинантов тоже имеется безусловный шедевр — "Сильфида". Но на сей раз он сохранился в превосходном состоянии. Каким-то чудесным образом датчанину Кобборгу удалось не только передать московским артистам подлинный стиль Бурнонвиля, но сделать так, чтобы он остался в их телах и головах. И дело даже не в том, насколько чисто танцуют все в этом спектакле, как лихо стригут антраша, как раскрепощены тела и изящны руки, как умно выстроены позы и выдержаны рисунки композиции. В отличие от привычной нам русской классики, где танцы живут отдельной от пантомимы жизнью, в датском балете все неразделимо и все происходит одновременно — мимика, жесты и работа ногами оказываются равноправными слагаемыми роли. И московские артисты усвоили этот урок: скажем, актерская игра Анны Леоновой в мизансцене, когда ее Эффи меняет одного жениха на другого, запоминается чуть ли не больше, чем ее танцы.


В "Сильфиде" превосходен весь актерский ансамбль, но дуэт главных героев — настоящее художественное событие. Такого взаимопонимания и взаимодействия, как у Натальи Осиповой и Вячеслава Лопатина, московская сцена не знала со времен исторического дуэта Максимова—Васильев. Об исключительной Сильфиде-Осиповой (претендентке на приз за лучшую роль) с ее невероятными полетами, нечеловеческой легкостью и слишком человеческими чувствами шумит уже весь мир: балерина станцевала эту роль в Цюрихе, на очереди Нью-Йорк. А вот поразительного Джеймса Вячеслава Лопатина, соединившего нездешнюю элегантность блистательного танца с изощренным психологизмом актерской игры, не заметили даже эксперты "Золотой маски", хотя это не просто лучшая роль артиста — возможно, это главная роль всего российского сезона. Хореографическое, композиционное, драматургическое совершенство "Сильфиды" (равно как и исполнение) превосходит всех ее московских конкурентов. Тем более что соперники дошли до конкурса не в лучшем состоянии.


"Урок" — миниатюра про садиста-педагога, убивающего приходящих учениц, во многом зависит от исполнителя главной партии. Отличный маньяк — номинированный на "Маску" за лучшую мужскую роль Сергей Филин от участия в конкурсе отказался: в конце прошлого сезона вышел на пенсию. Заменивший его Николай Цискаридзе превратил триллер в свой бенефис, что не пошло "Уроку" на пользу. Фирменные jete en tournant танцовщика так и не прояснили существа дела: отчего его амбициозный, себялюбивый и самодостаточный персонаж вдруг озверел до смертоубийства?


Многолюдное "Пламя Парижа" тоже не выдержало испытания временем. Несмотря на явный энтузиазм большинства артистов, выглядел спектакль грязновато: сбились акценты, запутались многофигурные мизансцены, артисты не выдерживали быстрого темпа, растеряли многие игровые детали. В результате на первый план вылезли главные недостатки постановки — стилизаторская небрежность и композиционная нестройность. Действие то мчалось вскачь, то едва тлело. Скороговорка сюжетных эпизодов выглядела невнятной рядом с чудовищно растянутой пародийной сценой дворцового балета, особенно скучной, когда роль актрисы Мирей де Пуатье танцует Анна Антоничева — балерина, напрочь лишенная чувства юмора и стилистического чутья.


Спасали "Париж" номинанты на лучшую женскую и мужскую роли — Наталья Осипова и Иван Васильев: ради их финального па-де-де публика стерпела занудство первого акта. Любителей танцевального экстрима артисты не разочаровали: господин Васильев сигал под колосники в сумасшедших jete-разножках, шарахнул свой уникальный прыжок — тройной saut de basque, который больше никто в мире не делает, наворачивал двойные туры в воздухе подряд несколько раз и накручивал тьму неспешных больших пируэтов, финишируя на полупальцах. Что касается роли, то васильевский француз-революционер немногим отличался от его же Спартака. В сущности, так — мощно, мужественно, азартно — можно танцевать и на балетном конкурсе: героические трюки везде найдут горячий прием.


А вот Наталья Осипова была неотделима от своего персонажа. Эта хрупкая крестьяночка Жанна была неудержима как лавина — и когда бросалась на шею своему любовнику, и когда, размахивая триколором, неслась штурмовать Тюильри, и когда, не щадя балетных ног, жестко скакала на каблуках в характерном "Танце басков", и когда в па-де-де вертелась веретеном и взлетала в немыслимых прыжках. Собственно, она оказалась персонифицированным "пламенем Парижа": пламя по имени Осипова поддержало накал жизни в несоразмерном гибриде эстетства Ратманского и соцреализма Вайнонена.