Любовь к трем апельсинам

Опера Прокофьева довольно сильно отличается от всего того, что публика привыкла видеть на оперной сцене. Так было задумано композитором, и я при помощи самых разных выразительных средств стремился это подчеркнуть. Прежде всего, я имею в виду так называемый прием «театра в театре». Когда вы смотрите спектакль, у вас создается иллюзия, что часть зрителей, то и дело вмешиваясь в происходящее, влияет на ход действия, форсируя одни события и приостанавливая другие. Люди, которые только что были обыкновенными зрителями, поднимаются со своих мест на сцену и, добавив какие-то незначительные детали к своему обычному костюму, перевоплощаются в персонажей. Кажется, что решение разыграть сюжет сказки про любовь к трем апельсинам приходит к ним буквально на наших глазах!

Конечно, я старался использовать современные технические возможности, на сцене происходит много метаморфоз. Действие очень быстро движется от одной картины к другой, вы словно участвуете в обзорной экскурсии, и от обилия впечатлений едва не кружится голова...

Уве Шварц




Философия этой оперы понятна каждому, и взрослому, и ребенку, поскольку сюжет ее сказочный, а сказки в нашей жизни порой так не хватает. На мой взгляд, это самая лучшая, самая яркая опера Сергея Прокофьева. К сожалению, это произведение исполнялось у нас в стране довольно редко, в настоящее время его можно увидеть, пожалуй, только в Москве и Санкт-Петербурге. На сцене Екатеринбургского государственного академического театра оперы и балета «Любовь к трем апельсинам» поставлена впервые. Кстати, это приурочено к 120-летию со дня рождения Сергея Прокофьева, которое отмечалось в апреле.

Павел Клиничев



Сцена изобилует постановочными трюками, словно цирковое ревю. Переливающийся всеми цветами радуги спектакль напичкан образами масскульта, теле-шоу и мыльных опер.

«Российская газета»



Опера прочитана и поставлена, как написана – по-театральному празднично, легко и весело. Режиссер Уве Шварц детально разработал внешний рисунок оперы-буффа, дирижер Павел Клиничев живописно озвучил остроумный, комедийный музыкальный текст, не перегружая трактовку излишне глубокими вторыми и третьими планами и сверхсложными подтекстами.

Кажется, все вовлечены в игровую стихию спектакля. Увлеченность чувствуется не только в постановщиках – в исполнителях и даже зрителях, с поразительной доверчивостью откликающихся на театральный интерактив с «подсадными утками», начинающий спектакль. Органичность театрального «обмана» равна идеальной готовности публики к самообману: четко отрепетированная, но не потерявшая духа импровизации «акция негодования зрителей, оскорбленных тем, что спектакля не будет», восхищает, а настоящий зритель покупается «на раз».

журнал «Музыкальная жизнь»

Хорошее начало для оперы: Пустоголовые хотят заставить нас слушать бездумный фарс. Но победа Чудаков ознаменована демонстрацией фарса, весьма умного, яркого и невероятно театрального. Во всяком случае, на родной сцене уральской оперы можно наблюдать, как зрители заводятся с полуоборота, подыгрывая происходящему на сцене, а то и честно покидая зал, когда их в шутку призывают к этому со сцены. Спектакль немецкого режиссера и сценографа Уве Шварца учит российский оперный театр европейским правилам игры. Добротная сценография под стать безумным событиям этого балагана тяготеет к сиренево-оранжевому окрасу. Режиссер продумывает все до мелочей, не позволяя певцам импровизировать. Пусть иногда для русского театра это немного тяжеловесные решения, но их сполна искупает оркестр под управлением Павла Клиничева и ансамбль певцов, в котором, ох как трудно выделить отдельных солистов. А что еще нужно в опере, в которой апельсины превращаются в принцесс, в голову втыкают волшебные булавки, а партию любительницы бантиков Кухарочки исполняет бас?

Вадим Журавлев