Номинации на Премию - «Лучший спектакль в опере», «Лучшая работа дирижера», «Лучшая работа художника в музыкальном театре», «Лучшая женская роль» (Вероника Джиоева), «Лучшая мужская роль» (Игорь Головатенко)
опера в 4-х действиях
Либретто: Франсуа-Жозеф Мери и Камилль дю Локль
Перевод на итальянский: Ашиль де Лозьер и Анджело Дзанардини
Миланская версия 1884 года
Дирижеры: Роберт Тревиньо, Джакомо Сагрипанти
Режиссер: Эдриан Ноубл
Художник: Тобиас Хохайзель
Художник по костюмам: Мориц Юнге
Художник по свету: Жан Кальман
Главный хормейстер: Валерий Борисов
Хореограф: Даррен Росс
Художник по гриму: Кемпбелл Янг
Ассистент режиссера: Эльза Рук
Ассистент художника по костюмам: Элейн Гарлик
Артисты: Дмитрий Белосельский, Гектор Сандоваль, Игорь Головатенко, Вячеслав Почапский, Олег Цыбулько, Вероника Джиоева, Мария Гулегина, Алина Яровая, Станислав Мостовой, Богдан Волков, Венера Гимадиева
Исполняется на итальянском языке с русскими титрами
Нотный материал издательского дома RICORDI
Продолжительность 3 ч. 45 мин.
Age category 12+
Я гуманист. Прежде всего меня интересуют люди, интересуют персонажи сами по себе, их характеры, существующие независимо, в том числе и от режиссера. Это не модный подход, но я в него верю. Сейчас принято говорить о «концепциях» – и мне всегда неловко, потому что никаких концепций у меня нет. Я не придумываю концепции «Дона Карлоса». Это не историческая опера, но история о том, что мы узнаем о человеке благодаря истории.
В «Доне Карлосе» мне особенно нравится то, что это не только рассказ о чувствах. Важную роль здесь играет политика.
Спектакль без сюжета не имеет смысла, но сюжет не обязательно должен иметь вид «А влюбляется в Б, но Б выбирает В». В четвертом акте у Карлоса и Елизаветы есть дуэт. Там есть сюжет: он посвящен в первую очередь не политике и не описанию событий, а духовности, развитию личности, принятию смерти, но это все равно сюжет.
Действие «Дона Карлоса» происходит в исключительное время, и атмосферу этого времени мне хочется воссоздать на сцене. Это поразительная эпоха. Она производит такое неизгладимое впечатление, что мне не нужно ничем его усиливать дополнительно.
У Верди музыка говорит больше, чем текст. Например, логика, которой следует дуэт Карлоса и Елизаветы, раскрывается только через музыку.
Как режиссер я стремлюсь воплотить то, что написал автор. Моя работа не в том, чтобы приводить в порядок то, что автор не доделал. Я не пурист: если есть противоречия – так даже интереснее.
Порой я напоминаю себе, что оперу нужно ставить для глухих. Это означает, что зритель должен понимать, что происходит, даже если он ничего не слышит. Первейшая задача режиссера – рассказать историю. Уже после этого можно углубляться в эмоциональные построения, анализ, политику, духовную сторону вопроса и так далее. Но прежде всего – покажи сюжет. Если угодно, сюжет – это лейтмотив.
Публику должно трогать то, что она видит.
Эдриан Ноубл
Взят не изначальный пятиактный парижский, а более поздний миланский вариант оперы в четырех актах – но и в миланском варианте сохранены грандиозность стиля и пышность оркестровки. Романтический Шиллер тоже чувствуется, как и пышный Веласкес, – в удаленной перспективе нет-нет да и появляются таинственные фигуры. А при этом работа по духу британская, джентльменская – колорит декораций сдержанный, пропорции изящны, а в поведении артистов, несмотря на неистовство страстей, соблюдается чувство меры. Массовые сцены, которых немного, решены просто и эффектно: сцена сожжения еретиков зловеща и впечатляюща. Добротная режиссура, намеренно сработанная так, чтобы о режиссуре никто не говорил, вызывает уважение.
газета «Ведомости»
«Дон Карлос», написанный по законам жанра grand opéra, – это настоящий большой стиль, который очень нужен обновленному Большому. Наладить отношения между Большим театром и большим оперным стилем – такова сверхзадача нового спектакля.
газета «Известия»
Самое ценное в этой постановке то, что она не затмевает музыку Верди, наоборот, дает возможность услышать комментарии композитора, зашифрованные в партитуре. «Слезы» флейты в арии Елизаветы, бархатный любовный кларнет в сцене прощания Елизаветы и Карлоса, низкую траурную медь, предвещающую гибель Родриго, наконец, исполненную печали виолончель во вступлении к арии страдающего короля Филиппа. Дирижер Роберт Тревиньо превратил оркестр в живой и, самое главное, театральный организм, способный одной только интонацией передать все страсти драмы.
«Независимая газета»